Белый снег сыплет на черную по н сладкову
— Что ты, что ты! Я сам теперь, голубушка, такой, что краше в дровяной склад кладут. Всю-то осень жёлуди с меня сшибали, камнями да палками по голове молотили. Всю душу вытрясли! Был я дубом, стал дубиной…
Сорока и Медведь.
— Эй, Медведь, ты днём что делаешь?
— Я-то? Да ем.
— А ночью?
— И ночью ем.
— А утром?
— И утром.
— А вечером?
— И вечером ем.
— Когда же ты тогда не ешь?
— Когда сыт бываю.
— А когда же ты сытым бываешь?
— Да никогда…
Ноябрь
Сыплет белый снег на чёрную землю.
Всё вокруг становится пегим.
Лес полосатый, как бока зебры. Борозды пашни — как клавиши у рояля.
На белых речках — чёрные полыньи, на чёрных дорогах — белые лужи. На бело-чёрных берёзах чёрно-белые сороки сидят.
«Приехал ноябрь на пегой кобыле».
Чёрное озеро и белые берега. Чёрные пни в белых шапках. Чёрные галки над белым полем.
Белые зайцы на чёрной земле. Белые муравейники у чёрных стволов. Белые кочки на чёрном болоте.
Всё двухцветное и рябое.
Чёрный дом с белой крышей. Белый дым из чёрной трубы. Чёрный стог с белым боком.
Одно небо ровное — серое и глухое.
Ни звонкого голоса, ни гулкого эха.
Всё как-то исподволь, шёпотом, стороной.
То дряблая оттепель, то упругий мороз.
Серо и сыро, пусто и глухо.
Полузима — полуосень, полудень — полувечер.
Робко напутали, напетляли по снегу птицы и звери.
А человек прошагал — как расписался.
Чётко и твёрдо — как чёрным по белому.
ПОЧЕМУ НОЯБРЬ ПЕГИЙ?
Высунулась из-за леса снеговая туча, наделала в лесу переполоху!
Увидал тучу Заяц-беляк да как заверещит:
— Скорей, туча, скорей! Я давным-давно белый, а снегу всё нет да нет! Того и гляди, охотники высмотрят!
Услыхала туча Зайца и двинулась в лес.
— Нельзя, туча, назад, назад! — закричала серая Куропатка. — Землю снегом засыплешь — что я есть стану? Ножки у меня слабые, как я до земли дороюсь?
Туча двинулась назад.
— Давай вперёд, нечего пятиться! — заворчал Медведь. — Засыпай берлогу мою скорей: от ветра и мороза укрой, от глаза чужого спрячь!
Туча помедлила и опять двинулась в лес.
— Сто-ой, сто-ой! — завыли волки. — Насыплешь снегу — ни пройти, ни пробежать. А нас, волков, ноги кормят!
Туча заколыхалась — остановилась.
А из лесу крик и вой.
— Лети к нам, туча, засыпай лес снегом! — кричат одни.
— Не смей снег высыпать! — воют другие. — Назад поворачивай!
Туча то вперёд, то назад. То посыплет снежком, то перестанет.
Потому-то ноябрь и пегий: то дождь, то снег, то мороз, то оттепель. Где снежок белый, где земля чёрная.
Ни зима, ни осень!
КУРОРТ «СОСУЛЬКА»
Сидела Сорока на заснеженной ёлке и плакалась:
— Все перелётные птицы на зимовку улетели, одна я, дура оседлая, морозы и вьюги терплю. Ни поесть сытно, ни попить вкусно, ни поспать сладко. А на зимовке-то, говорят, курорт… Пальмы, бананы, жарища!
И слышит вдруг голос:
— Это смотря на какой зимовке, Сорока!
— На какой, на какой — на обыкновенной!
— Обыкновенных зимовок, Сорока, не бывает. Бывают зимовки жаркие — в Индии, в Африке, в Южной Америке, а бывают холодные — как у вас в средней полосе. Вот мы, например, к вам зимовать-курортничать с Севера прилетели. Я — Сова белая, они — Свиристель и Снегирь и они — Пуночка и белая Куропатка.
— Что-то я вас не пойму толком! — удивляется Сорока. — Зачем же вам было в такую даль лететь киселя хлебать? У вас в тундре снег — и у нас снег, у вас мороз — и у нас мороз. Тоже мне курорт — одно горе.
Но Свиристель не согласен:
— Не скажи, Сорока, не скажи! У вас и снега поменьше, и морозы полегче, и вьюги поласковей. Но главное — это рябина! Рябина для нас дороже всяких пальм и бананов.
И белая Куропатка не согласна:
— Вот наклююсь ивовых вкусных почек, в снег головой зароюсь — чем не курорт? Сытно, мягко, не дует.
И белая Сова не согласна:
— В тундре сейчас спряталось всё, а у вас и мыши, и зайцы. Весёлая жизнь!
И все другие зимовщики головами кивают, поддакивают.
— Век живи, век учись! — удивляется Сорока. — Выходит, мне не плакать надо, а веселиться! Я, выходит, сама всю зиму на курорте живу. Ну чудеса, ну дивеса!
— Так-то, Сорока! — кричат все. — А о жарких зимовках ты не жалей, тебе на твоих куцых крыльях всё равно в такую даль не долететь. Курортничай лучше с нами!
Снова тихо в лесу. Сорока успокоилась. Холодные курортники едой занялись. Ну а те, что на жарких зимовках, — от них пока ни слуху ни духу.
ВОЛШЕБНАЯ ПОЛОЧКА
Я — Повелитель птиц!
Захочу — и птицы сами прилетят ко мне.
Захочу — прилетят голуби и воробьи. Захочу — синицы. Захочу — явятся гости севера — снегири и свиристели.
Нет, я не волшебник. Я не шепчу таинственных заклинаний. И у меня нет волшебной палочки. Но зато у меня есть волшебная полочка.
На вид полочка совсем проста: простая фанерка с простыми деревянными бортиками. Но в полочке волшебная сила!
Так и быть, я открою свой секрет. И к вам, стоит вам только захотеть, станут прилетать дикие птицы. Для этого надо на простую полочку насыпать простой крупы и простых хлебных крошек. Потом полочку надо выставить за окно. И полочка сразу станет волшебной! На неё сразу же прилетят голуби и воробьи.
А если вы живёте у парка или в деревне, укрепите на полочке кусочек сала — к вам прилетят синицы!
Положите на полочку кисти рябины — прилетят снегири и свиристели.
Сделайте себе Волшебную полочку.
Каждый день станут прилетать к вам разные птицы.
Вы станете Добрым повелителем птиц!
ПОРОША
Первая пороша, первая пороша — как белая июньская ночь! Всё невидимое делает видимым, всё тайное — явным.
Был лес тёмен и глух и вдруг посветлел и ожил. Никто незаметно не пробежит, никто невидимо не пройдёт. Каждый оставит след, сам о себе расскажет.
Рассказы, рассказы — нет им конца. Смешные и грустные, страшные и бесстрашные, длинные и короткие.
Вот короткий рассказ.
Выпал снег — вот-то перетрусили все первогодки! В жизни такого ещё не видели.
Первые ночь и день смирно сидели: а вдруг да что-то случится? Но ничего не случилось. Белое лежит и молчит.
Потрогали лапой — мягкое.
Ткнули носом — не пахнет.
Прикусили зубами — холодное. Не огрызается, не дерётся.
Обрадовался заяц-беляк: «Теперь меня, белого, на белом никто не увидит». Сорока запрыгала, задрав хвост. Лисёнок шагнул.
Начались и потянулись лесные рассказы.
Диковинный мне повстречался след: крестик и скобочки, крестик и скобочки. Сразу и не прочтёшь.
Всё короче прыжки, всё глубже скобочки по бокам. Немного прошёл — и конец: лежит на снегу певчий дрозд. Жалкий комочек встопорщенных перьев. Ножка отбита, вывернуто крыло. Видно, охотник осенью его подстрелил. С дрозда проку нет: подержал, да и бросил.
Жил дрозд калекой, еду на земле находил. На ножке скакал, на крылышки опирался. Как инвалид на костылях. Перебивался с брусники на клюкву, пока снег их не укрыл.
Тогда совсем отощал: упирается в ладонь грудная косточка. От голода и околел.
Жаль, не просвистит он весной своих песен, а до чего ж они хороши!
Пороша, пороша: кому диковина, кому белая книга, кому спасенье и радость, а кому и конец.
ТРЯСОГУЗКИНЫ ПИСЬМА
У калитки в сад прибит почтовый ящик. Ящик самодельный, деревянный, с узкой щелью для писем. Почтовый ящик так долго висел на заборе, что доски его стали серыми и в них завёлся древоточец.
Источник
Январь
Белые фигурки
Январь — месяц больших молчаливых снегов. Прилетают они всегда вдруг. Вдруг ночью зашепчутся, зашепчутся деревья — что-то творится в лесу. К утру станет видно: пришла настоящая зима! Лес утонул в дремучих сугробах. Под холодным сводом неба, покорно склонив тяжёлые головы, застыли скорбные белые деревья.
Вместе со снегом налетели и набежали в лес диковинные невиданные существа. Они расселись по пням и сучкам, вскарабкались на ёлки и сосны странные белые фигурки, неподвижные, незнакомые, но на что-то очень похожие…
Тут вылез из сугроба лесной человечек в огромной белой папахе. Там, на пеньке, сидит не то белочка, не то зайчик. Сложил он белые лапки на белое пузечко, молчит и смотрит на белый лес. На камне у речки белая Алёнушка: склонила голову на плечо, подпёрла белой ладошкой белую щёчку. Обласкало солнце пригорюнившуюся Алёнушку, и с мохнатых хвойных ресниц её закапали слёзы…
А вот зверёк-оборотень. Сделай шаг в сторону, посмотри чуть со стороны — и обернётся зверёк простым сучком, запорошённым снегом. Вот птица не птица, зверь не зверь: пальцем тронь — рассыплется в прах.
Белые медведи и белые совы. Зайцы, куропатки, белочки. Сидят, лежат и висят.
Февраль
Круговерть
Свистит косая метель — белая метла дороги метёт. Дымятся сугробы и крыши. Рушатся с сосен белые водопады. Скользит по застругам яростная позёмка. Февраль летит на всех парусах!
Гонятся вихри за санями, машинами, кружат хороводы вокруг домов, заметают пути-дороги.
Тонут в белые волнах заборы. За каждым столбом — снеговорот. Над каждой елью — белые флаги.
Завевает, кружит, заносит. Свистит, скулит, воет. Лепит в глаза, в спину толкает, дышать не даёт.
Тучи-снегосыпы сыплют снег сверху. Сугробы-снеговеи веют снег снизу. Солнце запуталось в вихрях, как золотая рыба в белой сети.
Круговерть от земли и до неба!
Март
Голубая Пора
Голубой месяц март. Голубое небо, снега голубые. На снегах тени — как синие молнии. Голубая даль, голубые льды. Голубые на снегу следы. Голубые перелески, голубые канавы. Первые голубые лужи и последние голубые сосульки. А на горизонте — синяя полоска далёкого леса. Весь мир голубой!
В марте горят снега: всё усыпано солнечной сверкающей пылью. Снежное сияние обжигает лицо. На мартовском солнце даже деревья загорают. Тонкие ветви берёз становятся бронзовыми, а заросли ольхи — лиловыми.
Днём на солнце капель. Ночью — звонкий мороз. А на рассвете — морозный пар. Белые берёзы в седой дымке. Как будто это пар от тёплого их дыхания, как будто берёзы дышат.
Март голубой на дворе — пора яркого солнца и полосатых снегов; зиме конец, а весне — начало.
Апрель
Веснушки
На всех снежных полях рыжие пятна — проталины. Это апрельские веснушки.
День ото дня их всё больше и больше. Не успеешь и глазом моргнуть, как все эти маленькие веснушки сольются в одну большую весну.
Всю долгую зиму в лесах и полях пахло снегом. Сейчас оттаяли новые запахи. Где ползком, а где на лёгких струйках ветра понеслись они над землёй.
Чёрные пласты оттаявшей пашни, как чёрные гряды волн, пахнут землёй и ветром. В лесу пахнет прелыми листьями и нагретой корой.
Запахи сочатся отовсюду: из оттаявшей земли, сквозь первую зелёную щетинку травы, сквозь первые цветы, похожие на брызги солнца. Струйками стекают с первых клейких листочков берёз, капают вместе с берёзовым соком.
По их невидимым пахучим тропинкам торопятся к цветам первые пчёлы и мчатся первые бабочки. Зайчишки так и шмыгают носами — чуют зелёную травку!
И сам не удержишься, сунешь нос в ивовые барашки. И станет твой нос жёлтым от липкой пыльцы.
Быстрые лесные ручьи впитали в себя запахи мхов, старой травы, лежалых листьев, тяжёлых берёзовых капель — и понесли по земле.
Запахов всё больше и больше: они всё гуще и слаще. И станет скоро весь воздух в лесу — сплошной запах. И даже первая зелёная дымка над берёзами покажется не цветом, а запахом.
Веснушки-проталинки слились в весну.
Май
Песни гремят
Грянул весёлый майский гром — всему живому языки развязал. Хлынули потоки звуков и затопили лес. Загремел в лесу май!
Зазвучало всё, что может звучать.
Бормочут хмурые молчаливые совы. Трусливые зайцы покрикивают бесстрашно и громко.
Полон лес криков, свистов, стуков и песен. Одни песенки прилетели в лес вместе с перелётными птицами из дальних стран. Другие родились здесь же, в лесу. Встретились песенки после долгой разлуки и от радости звенят от зари до зари.
А в нагретой парной чащобе, где сердито бубнит ручей, где золотые ивы загляделись в воду, где черёмуха перекинула с берега на берег белые трепетные мосты, пропищал первый комар. И белые бубенчики первых ландышей прозвучали чуть слышно…
Давно пронеслась гроза, но на берёзах с листика на листик, как со ступеньки на ступеньку, прыгают озорные дождевые капли. Повисают на кончике, дрожа от страха, и, сверкнув отчаянно, прыгают в лужу.
А в лужах лягушки ворочаются и блаженно ур-р-р-чат.
Даже перезимовавшие на земле скрюченные листья сухие ожили: то шмыгают и шуршат по земле, как мыши, то вспархивают, как табунки быстрых птиц.
Звуки со всех сторон: с полей и лесов, с неба, с воды, из-под земли.
Гремит по земле май!
Июнь
Белая ночь
Пришёл июнь и оставил от ночи один тёмный час.
Недовольно забубнили совы: «Для чего нам день?» Зато дневным птицам радость: ночь-то короче воробьиного носа!
Вот она, пора белых ночей!
Птичка-зорянка поёт на еловой пике: одним глазком зарю вечернюю провожает, другим утреннюю встречает.
Всё тайное стало явным. Всё невидимое — видимым.
Видно, как спят, смежив лепестки, цветы дневные. Как просыпаются в тёмной чаще ночные цветы, как испуганно приоткрывают они лепестки-ресницы и зачарованно поворачивают головки за плывущей луной.
Видно, как слетаются ночные бабочки-бражники к нашей северной орхидее — ночной красавице любке. Ведь только ночью открываются её цветы и пахнут только ночью.
Ночной ёжик семенит по тропинке. Ночная летучая мышь порхает над головой.
Ночная кукушка годы считает. Козодой, прищурив сумеречные глаза, урчит заунывно и долго.
Туман повис над рекой; сонно чмокают мокрыми губами ленивые рыбы. Тростинки вглядываются в черноту — но не дрогнет даже их отражение.
Всё призрачно и невесомо: видно и не видно, слышно и не слышно. И деревья стоят по пояс в тумане, дыхание затая.
На землю оседает белый пух тополей: как иней, как ночная пороша. И даже падающая хвоинка тревожит чуткую тишину.
А звёзды тускнеют, не успев разогреться. А заря разгорается, не успев потускнеть.
И снова зорянки славят зарю.
Июль
Макушка лета
Белое солнце на сизом небе. Земля пышет жаром. Дали плывут и переливаются.
Струятся синие полоски лесов. Колышутся рощи, холмы и курганы. Дрожат кусты и нагретые камни. Столбы извиваются нехотя и лениво. Пыльные лопухи разлеглись у пыльных дорог.
Плывут далекие станицы и поселки: как сказочные корабли с разноцветными парусами.
Клонит ветер рожь и пшеницу. гонит желтые волны. Гладит траву на затучневших лугах. будто мех драгоценного зверя. Раздувает бурые колоски и метелки. открывает зеленую подпушь.
И бегут, завиваются по каленым дорогам вихри горячей пыли.
Кузнечики по обочинам чиркают спички. Кобылки взлетают как красные искры. Разомлевшие вороны разинули клювы. Ласточки на лету окунают в воду горячие грудки.
Ветви обвисли, отяжелели. Жаркие вырубки пахнут вареньем. Солнечные зайчики лениво переваливаются с боку на бок.
Лениво плывут облака: огромные и таинственные, как снежные горы. Зной, расслабленность, тишина. Макушка лета. Июль.
Август
Белая радуга
Утро и белый туман. Туман весёлый, весь солнцем пронизан, сияет и светится — хоть глаза жмурь!
Над головой кляксы синие — просветы неба. Под ногами пятна седые луговинки росистой травы. По сторонам неясные тени шепчутся и шевелятся. Весь мир утонул в тумане!
Но вот всё поплыло, заколыхалось — и просияло! Дали чёткие, краски яркие, звуки звонкие. А роса такая, что хоть умывайся. Росинки дрожат на кончиках листьев. Росинки стреляют красными стрелами. Росинки переполнили цветы-бокалы.
На листьях манжетки гранёные звёзды. Колоски и метёлки согнулись от ожерелий. Еловые лапы как хрустальные люстры.
Качнула синица еловую люстру — обрушились сверкающие подвески. Ударили они по осинке — осинка вспыхнула и затрепетала.
В гамачках паучиных ртутные бусы. Нити паутины — как нити жемчужин. А сети паучьи — созвездия в лесной вселенной.
Струится парок над тропинкой. Синие лучики проткнули чащу. От радости повизгивают дрозды.
Но главное чудо уже совершилось. Когда туман поднимался и таял, на миг в просветах повисла радуга. Не привычная семицветная, а невиданная снежно-белая. Белая на голубом.
Сентябрь
И грустно и радостно
Сыплет осенний нудный дождь. До листика вымокли кусты и деревья. Лес притих и насупился.
И вдруг осеннюю тишину нарушает ярое, прямо весеннее бормотание тетерева!
Певчий дрозд откликнулся — просвистел свою песню.
Затенькала птичка-капелька — пеночка-теньковка.
И на опушке, и в глубине леса послышались птичьи голоса. Это прощальные песни птиц. Но и в прощальных песнях слышится радость.
Странный в сентябре лес — в нём рядом весна и осень. Жёлтый лист и зелёная травинка.
Поблёкшие травы и зацветающие цветы. Сверкающий иней и бабочки. Тёплое солнце и холодный ветер.
Увядание и расцвет.
Песни и тишина.
И грустно и радостно!
Октябрь
Золотой дождь
Всё лето листья подставляли солнцу свои ладошки и щёчки, спинки и животики. И до того налились и пропитались солнцем, что к осени сами стали как солнышки — багряными и золотыми.
Налились, отяжелели — и потекли.
Полетели иволгами по ветру. Запрыгали белками по сучкам. Понеслись куницами по земле.
Зашумел в лесу золотой дождь.
Капля по листику щёлкнет — сорвётся лист. Синицы на ветке завозятся брызнут листья по сторонам. Ветер вдруг налетит — закружится пёстрый смерч. А если тяжёлый косач с лёту вломится в ветви — хлынет сверкающий водопад.
По колено в листьях деревья стоят.
Ёлочки листьями украсились.
Папоротники под листьями пригрелись.
Грибы под листьями спрятались.
Листья шуршат, скребутся, лопочут. Листья летят, скачут, плывут. Листья качаются на паутинках. Листья вверху, внизу и вокруг.
Шумит золотой дождь.
Ноябрь
Белым по черному
Высунулась из-за леса снеговая туча, наделала в лесу переполоху!
Увидал тучу Заяц-беляк да как заверещит:
— Скорей, туча, скорей! Я давным-давно белый, а снегу всё нет да нет! Того и гляди, охотники высмотрят!
Услыхала туча Зайца и двинулась в лес.
— Нельзя, туча, назад, назад! — закричала серая Куропатка. — Землю снегом засыплешь — что я есть стану? Ножки у меня слабые, как я до земли дороюсь?
Туча двинулась назад.
— Давай вперёд, нечего пятиться! — заворчал Медведь. — Засыпай берлогу мою скорей: от ветра и мороза укрой, от глаза чужого спрячь!
Туча помедлила и опять двинулась в лес.
— Сто-ой, сто-ой! — завыли волки. — Насыплешь снегу — ни пройти, ни пробежать. А нас, волков, ноги кормят!
Туча заколыхалась — остановилась.
А из лесу крик и вой.
— Лети к нам, туча, засыпай лес снегом! — кричат одни.
— Не смей снег высыпать! — воют другие. — Назад поворачивай!
Туча то вперёд, то назад. То посыплет снежком, то перестанет.
Потому-то ноябрь и пегий: то дождь, то снег, то мороз, то оттепель. Где снежок белый, где земля чёрная.
Ни зима, ни осень!
Декабрь
Солнцеворот
Всё куда-то скрылось и подевалось. Звуки приглушены, запахи заморожены. Время тянется еле-еле. Где вы, зелёные листья? Где вы, густые травы? Где вы, пёстрые бабочки?
Льды закрыли озёра, снега укутали землю. Солнце всё ниже и ниже. А тени длинней и длинней. И день короче воробьиного носа.
Сумерки старого года…
И вдруг что-то случилось!
Солнце всё выше и выше, тени короче и короче. И день хоть на воробьиный скок, а прибавился.
Значит, солнце повернуло на лето. Пришёл рассвет нового года. Совершился солнцеворот!
И не страшно теперь, что всё куда-то скрылось и подевалось. Что звуки приглушены, запахи заморожены. Что вместо листьев одни только почки, вместо трав одни семена, а вместо бабочек — только куколки. Будет всё было бы солнце. Теперь всему свой черёд — только срок дайте!
Путешествие продолжается.
Мы летим к солнцу!