Наталья медведева у меня сыпь

Наталья медведева у меня сыпь thumbnail

Для многих смерть известной писательницы, певицы и бывшей жены Эдуарда Лимонова стала шоком

Изменить размер текста:

В ночь на 3 февраля умерла Наталья Медведева. При всей своей внешней экзальтированности, пристрастии к курению и алкоголю Наталья тем не менее не производила впечатление больного человека. В телепрограмме «До 16 и старше» Медведева даже призналась, что увлекалась в молодости наркотиками, но довольно быстро с этой дурной привычкой завязала. «Писать и жить надо на трезвую голову», — сказала тогда Наталья.

Что же случилось теперь?

Этот вопрос я рискнула задать Сергею Високосову, солисту группы «Коррозия металлов» — человеку, который был для Натальи Медведевой все эти годы не только близким другом, но и, как она сказала о нем в одном из последних своих интервью в нашей газете, «самым любимым и самым надежным мужчиной».

Звонок Сергею Високосову

— Извините, Сергей, что тревожу вас в такой неподходящий момент, но скажите, пожалуйста, что же случилось с Наташей? Слухи уже поползли, говорят, что виной всему наркотики…

— Наташа любила и могла выпить, это — да, хотя запойной никогда не была. А наркотики — нет, исключено. Этим она не интересовалась. Знаю точно, потому что сам когда-то увлекался по молодости, но потом это прошло.

— Да, но что послужило все-таки причиной смерти?

— Меня несколько дней не было дома, а когда вернулся, обнаружил Наташу в постели. Она спала. Я попробовал разбудить ее, прикоснулся и… понял, что она мертва. Только вечером приехали врачи и отвезли ее в морг. Я сидел с ней один весь день, прощался. И только сегодня утром сам узнал, что сказали врачи: у Наташи было слабое сердце.

Мы с друзьями сидим, киряем тут уже второй день и не можем поверить, что Наташи нет рядом, что я теперь один, без нее. Тяжко. Ужасно. Муторно на душе. У меня есть связи, я мог бы договориться, чтобы Наташу похоронили на Ваганьковском, но приехали Наташины родители и считают, что должны отвезти ее в Питер, там могила Наташиного отца, он умер на второй день после ее смерти…

Р. S.

От друзей, которые хорошо знали Наталью Медведеву, я узнала, что в последнее время Наташа себя неважно чувствовала, сильно похудела, почти ничего не ела. 14 июля ей должно было бы исполниться 45 лет. Она неумолимо приближалась к критическому для женщины возрасту и сильно из-за этого переживала. Не хотела и боялась стареть. Мечтала поправиться, хотя все время жаловалась на боли в желудке. У Наташи не было времени ходить по врачам и не было денег. Вместе с Сергеем они перебивались, как могли, Наташа много писала, мелькала по ТВ. Она была человеком эмоциональным, взрывным и в то же время сильной и волевой женщиной.

Цитаты из интервью Медведевой:(«КП» 1 июля 1997 год)

«Я впадаю иногда в ужасные, мрачные думы и по поводу своего возраста, и по поводу своей внешности. А иногда мне совершенно плевать, сколько мне лет и как я выгляжу, и как я одета…»

«Бывает и напиться мне хочется. Но я не могу себе этого позволить. Если я напьюсь, то и мне будет очень плохо, и я буду больна, а значит, я что-то не сделаю, что-то пропущу. А иногда мне кажется — это надо делать. Разумеется, за это потом расплачиваешься потерей чего-то Ну и что? С другой стороны, один раз живем…»

ИСТОЧНИК KP.RU

Источник

Она дала ему градусник, и оказалось, что у него тридцать девять и четыре. Самое глупое лезло в голову, но и самое популярное. СПИД. Язвы какие-то возникают и температура. Вроде воспаления легких. В голове всплывала какая-то информация.

Она дала ему чай. Гашиша больше не было. Они лежали. Он в майке. Она в рубахе. У него было горячим все – язык был очень горячим. Теперь уже по-другому горячим. Из-за температуры. Днем, когда они гуляли, он сказал, что будет помнить ее лицо снизу. Красивое. И она сказала: «Да, мне говорили, что красивое… Наглая я, да, Машка?» – «Ты хорошая. Ты только все делаешь, чтобы быть плохой, а на самом деле хорошая, нежная…»

Она сидела на нем и ничего не чувствовала. Его не чувствовала. Поэтому сползла, скатилась.

– Почему так? Мы раньше все чувствовали… – сказал он немного обеспокоенно. Потому что он кончил, а она не почувствовала.

– Вот, Машенька, люди, которые бросают кокаин, вообще импотентами становятся. То же и с гашишем… Потому что все искусственно и слишком на пределе. А без – все натурально и все зависит только от тебя. А ты помнишь беспредел гашишный и удивляешься, где же все… – Она засмеялась. – Но надо уметь и без! Давай спать. Ты должен завтра звонить врачу.

Он звонил и ходил к врачу, и ему сказали, что – ничего. Дали таблетки. Он их глотал. Гомеопатические. И пил вино, которое принес. Но Женщина сказала, что он должен пойти к другому врачу, потому что не может быть – ничего. У него все лицо покрылось сыпью.

Они стояли между кроватью и ее письменным столом. И она смотрела на него снизу вверх, а его голова всегда была чуть наклонена, будто он прислушивался. Она сказала, не глядя на него:

– Давай мы быстро ляжем, на немного.

– Давай. Да.

И они стали раздеваться. Она не сняла только коротенькую маечку. Она всегда на себе что-то оставляла. Потому что у нее были шрамы, не очень заметные, но на животе. Хотя никто не убегал из ее постели из-за шрамов. И напрасно! Может быть, ее это чему-нибудь научило, изменило бы в лучшую сторону. В лучшую для кого?

Они уже лежали, и он сильно ее целовал. Он был такой тихий, а целовался сильно. И водил рукой-каноэ между ее ног. А она их раздвигала и говорила: «Еще, еще, еще…» Он тогда понял (это она ему сказала, потому что они обо всем говорили и потому что у них не было времени), что она так кончит, и стал работать, над тем, чтобы она кончила. Это была именно работа. Только ему самому тоже надо было стать неотъемлемой ее частью. И он дышал тяжело и срывался на всхлипы, как она. И водил рукой-лодкой. У него были длинные пальцы. Еще в первый раз, когда он сидел у нее на диване, держа руки на сжатых коленях, а в голову ему лезли мыльные пузыри, она подумала, что у него руки, как у пианиста на кокаине. Из триллера о пианисте, любовнике странной женщины в мужских костюмах (как Любовь Орлова в «Цирке»), – он любил ее только руками. И потом всегда плакал. Потом убил ее… Женщина почувствовала, что сейчас сама заплачет, потому что кончит, но только не громко, а тихо – они были трезвыми. Она стала его целовать, будто благодарить. Но на самом деле из жалости и грусти, что кончила. Не надо было. Потому что это значило – всевозможность. И не только гашишная.

Он не понял, думал, она будет орать, рычать и стонать. Но она ему сказала потом, и он как ребенок обрадовался. Значит, он мог. И, значит, они будут. Смогут. Они могли и без этого, но чтобы по-настоящему, надо было, чтоб она кончила. Тогда это было бы до конца. Не только для нее одной, а и для него – очень важно. Потому что без этого он бы мучился, он бы был грустным и не знал бы, что делать. И плакал бы, как в триллере. Смотрел бы грустными лесными голубями и спрашивал: «Что, ну что, что?» Потому что это все равно что сам кончил, только осознанно, сознательно.

Он ушел к врачу. А она писала каждые несколько минут коротенькое письмо ему, думая, что он будет читать их в самолете, – он улетал через пять дней. Она писала: «Ты должен сейчас уехать. Нам негде быть вместе. Лучше я приеду. В Ленинград».

«Митьки! Я ебал бабу моего любимого современного прозаика!» – «Ну и мудильничек же ты, браток!» – писала она воображаемый диалог и думала: сколько процентов страсти приходится на тот факт, что я «баба» его любимого прозаика? Это было грустно-гадко, но это было правдой. Во всяком случае, в первый раз. Потом, наверное, была только она, только из-за нее потом все было… «На самом деле она была блядью талантливой. И в промежутках между блядством, набираясь новых сил, писала», – сделала она «открытие» о себе. И вспомнила Уайльда – то, что человек может быть убийцей, ничего общего не имеет с его искусством. Но то, что Уайльд признался себе в гомосексуализме, открыло в его искусстве новый период. «Кто я во-первых и кто я потом?»

Она вспомнила, что они с Критиком в первый раз разговаривали два с половиной часа. Она говорила тогда, что поняла – Цветаева не захотела жить и преуспеть в Париже, потому что с детства стремилась быть оставленной на скамейке Татьяной. Как это глупо! Здесь было столько людей! Вот рядом с книжкой Цветаевой стоят книги о Нэнси Кунар, о Кики, о Гале. И все они были здесь в то же время, что она. И Эльза приручала Арагона. А Цветаева сидела в банлье (фр. Пригород). Зная французский и немецкий… Когда мне было четырнадцать лет, я прочла какую-то книжечку, серенькая обложка была, грустная-прегрустная, о девушке, наблюдающей, как ломается лед на Неве, серый, как обложка. И там были стихи Цветаевой. Я их переписала. «Мой милый, что тебе я сделала?» Только я, конечно, уже тогда по-своему эту строку понимала и произносила. С недоумением и невинно так – задушила его и говорю: «Мой милый, что же тебе я сделала?», предала его и вопрошаю: «Мой милый, что тебе я сделала, что ты такой бледный?» Пришла в пять утра и не понимаю: «Мой милый, что тебе я сделала?» А Критик, наверное, был бы согласен. Потому что он был совсем не двадцатичетырехлетний мальчик, а умненький и мудренький. И у него, должно быть, часто голова раскалывалась от того, что он все знает. И собственно говоря – что еще надо? – знает он уже все. И теперь надо только добиться, чтобы взрослые тети и дяди, называющие его сумасшедшим, заказывающие по десять статей, дали бы ему тихое место и не трогали бы. Он бы сам что-то делал, свое. Как какой-нибудь чокнутый ученый в лаборатории, и никто не знает, что он там делает, потому что никто еще не понял, что это, но ему доверяют, потому что он совершенно не от мира сего, у него голова светится и лампочки изнутри мигают… К нему приходят и говорят: ох, вы знаете, вы ведь в понедельник диссертацию защищаете, а сегодня пятница, ну вы уж напишите, защитите, а? И он улыбается и говорит: хорошо, только с собакой вот погуляю.

Читайте также:  Лакунарная ангина сыпь на теле у

Она захохотала. Громко-прегромко. У него была ветрянка!

– Это, Маша, из тебя детство выходит. Все, тютю! Кончилось. Это знак свыше!

А он сидел на диване и весь чесался.

– Мне сказал врач, что эта болезнь может вызвать импотенцию, – моргал он.

– Ничего, у тебя такие чувствительные руки.

– Блядь.

Он принес пирожные и вино. И банку сока за 22 франка. И Женщина подумала, что это беззаботное детство. Потому что за восемь франков можно было купить пакет сока.

– За двадцать два франка можно купить бутылку вина, Машка!

– Хочешь, я куплю еще вина?

Она не хотела еще вина, просто денег не было и неоткуда было их ждать.

Она смотрела в стену, а он сидел на диване и очень хотел почесать свой член. И она смотрела в стену, чтобы он почесался, – ничего не поделаешь, раз ветрянка. И она думала, что, наверное, взрослая, раз смотрит в стену. В детстве бы просто смеялась и презирала бы.

Она отправила его туда, где он жил, где были его вещи. За город. Потому что он весь пылал, горел. Это было нехорошо, но уже страх возникал в ней, будто со спины, подкрадываясь сзади, чтобы схватить за плечи и подставить удару живот. Она, правда, договорилась, что сможет где-то переночевать сама, даже несколько дней, когда вернется Писатель. Там можно было только спать, потому что ремонт, и даже хозяин приходил только спать. Но выходило, что надо спать в одной комнате с хозяином, а он мазохист. Его надо бить, иначе он не может. И ей представлялось, как она приходит туда в темноте, электричество отключено, и бьет хозяина. А Писатель вернулся, сидит тут и голову в руках держит. А Критик летит в Ленинград и читает ее письма. И получалось, что она одна.

Источник

14 июля исполнилось бы 60 лет певице, писательнице и манекенщице Наталии Медведевой. В день рождения бунтарки и антизвезды, с именем которой связано немало страниц русской культуры конца ХХ века, портал iz.ru вспоминает, чем она особенно дорога нам сегодня.

Праздник, который всегда был с ней

Свой день рождения она полюбила после переезда в 1982 году из Лос-Анджелеса в Париж, к Эдуарду Лимонову, ставшему ей то ли третьим, то ли четвертым мужем. Для французов 14 июля — главный национальный праздник, День взятия Бастилии. Медведевой очень нравилось, что в «ее» день над их скромной мансардой на рю де Тюренн пролетали самолеты — участники военного парада на Елисейских Полях, и вообще много чего торжественного, яркого и шумного происходило в городе: фейерверки, пикники, бал пожарных…

А прежде она с тревогой и настороженностью воспринимала этот день: Наташин отец скончался от тяжелой болезни буквально через считаные часы после ее рождения. Свечи на именинном пироге долго рифмовались с поминальными.

Как она бы отнеслась к своему 60-летию — вообразить Медведеву пенсионеркой просто невозможно! Вероятно, прошлась бы по всем телешоу, пугая обывателей прямотой суждений. Выпустила бы «кирпич» избранной прозы. Устроила бы концерт, где прорычала стихи и спела «Гимн 70-м», вспоминая безбашенную ленинградскую юность. А может, тихо слиняла бы от всех поздравителей в Париж, в свой потерянный рай?

Наталия Медведева в фильме «Дневник директора школы»

Фото: stuki-druki.com

Именно в Париже под влиянием мужа Медведева начала писать прозу — тоже автобиографическую, обжигающую, грубоватую. За что получила от критиков ярлык — «Лимонов в юбке». «Я не говорю о том, что я первооткрыватель чего-либо, — возражала она. — Хотя, наверное, открыла некую ветвь искренности и настоящести, если можно так выразиться, в том, что касается женского творчества. Особенно в России. На том же самом Западе существуют современные женщины-писатели, которые не ханжи. В России, по-моему, их нету. Вот смотрите, мужчины могут позволить себе какие-то откровенности, а когда это делают сами женщины, у них это вызывает массу протеста. Как будто есть некий договор неписаный: об этом говорить будем, об этом не будем…»

Именно в Париже Медведева стала ночной певицей. В русском кабаре «Распутин», где она выступала с романсами и народными песнями в одной программе с легендарным цыганским певцом Алешей Димитриевичем, платили гроши. Скупость хозяев компенсировалась щедрыми чаевыми гостей — среди них оказывались и арабские шейхи, и акулы с Уолл-стрит, и артисты уровня Шарля Азнавура и Омара Шарифа, и советские знаменитости вроде Евгения Евтушенко и Юрия Любимова. Однако это вовсе не означало, что Наталья шиковала: банкноты в сто или пятьсот франков перепадали далеко не каждый вечер. Жили они с Лимоновым довольно скромно («Мало мы съели устриц. / И роз мы нюхали мало», — констатировал Эдуард в одном из поздних стихов), но бурно, как и положено людям больших страстей, — с безумной любовью, драками, изменами и расставаниями. И Наташиным пристрастием к алкоголю. Она обо всем этом написала в романе «Моя борьба», он — в «Укрощении тигра в Париже».

Назад в будущее

На берегах Сены было прожито 12 лет. А потом на Родине случилась перестройка, всё забурлило, и они засобирались обратно. К тому же во Франции стало невыносимо скучно и возможностей для самореализации оказывалось всё меньше и меньше. Медведева хотела петь рок, а Лимонов — заниматься политикой. Наталья признавалась, что когда-то в 17 лет «уехала из СССР без всякого чувства ненависти, а так вот — за новыми ощущениями, ситуациями, за новой собой». Точно так же — за новой собой — она и вернулась.

И сразу попала под свет прожекторов: у нее, яркой, умной и эпатажной, постоянно брали интервью, где она рубила правду-матку, печатали ее колонки в глянцевых журналах, приглашали на ТВ. Ее демонстративный гордый уход из студии «Акул пера» памятен до сих пор. О, она была очень свободолюбива! Свою независимость выражала во всем, включая одежду. Одевалась экстравагантно, дисгармонично. Говорила так: «Я не люблю носить хорошие «правильные» платьица, обязательно с ними что-нибудь вытворю, например, нашью какую-нибудь жуткую аппликацию с лозунгом на заднице».

Наталия Медведева

Фото: stuki-druki.com

А я помню забитый до отказа, наэлектризованный большой зал ЦДЛ, где прошел чуть ли не первый ее московский концерт. В тот вечер она пела свой парижский репертуар, и ни у кого не повернулся бы язык назвать Медведеву «кабацкой певичкой».

От романсов, которые Наталия подавала в ни на кого не похожей манере, сильным, необузданным голосом, она переметнется к рок-музыке. Этому способствовало знакомство с Сергеем Высокосовым из группы «Коррозия металла», ставшим ее новым спутником жизни. Окончательный же разрыв с Лимоновым сопровождала сцена, достойная пера Достоевского…

Вместе с Сергеем они создали музыкальный проект «Трибунал Наталии Медведевой». Она стала сочинять странные произведения в стиле панк-кабаре. Говорила об этом так: «В песнях, которые считают депрессивными, тоже очень много энергии. Не значит, что они разваливаются и растекаются соплями и слюнями, но эта энергия пугает, вдавливает в кресло, заставляет внутрь себя смотреть. А это всегда страшно».

Царица ночи

Певицу провозгласили королевой андеграунда. Только вот условия ее жизни были далеки от королевских. В 2001 году, за полтора года до смерти, рассказывала мне: «А я очень бедно живу. Для Москвы я влачу жалкий образ жизни, хотя и не произвожу такого впечатления. Я стала ныть кому-то: «Вот у меня компьютера нет, кто бы мне дал компьютер». А мой знакомый молодой человек отвечает: «Ой, Наталия Георгиевна, да никому и в голову не придет, что у вас компьютера нет и вы его купить не можете!» Ужас какой! А что я должна, вынуть себе зубы и надеть рванье, чтобы все поверили?»

Читайте также:  Отчего появляется сыпь у ребенка

На родине она оказалась «неформатной» по всем фронтам своего творчества: «Мне иногда кажется, что я не вписываюсь ни в литературное, ни в музыкальное пространство. Я на этой земле чужая среди своих…»

Наталия Медведева и Эдуард Лимонов

Фото: stuki-druki.com

Ее не стало в 44 года. «Одинокой старости вы не боитесь? — пытали Медведеву когда-то интервьюеры. — Одинокой, совершенно нищей старости?» Она отвечала с достоинством: «Мне кажется, я не допущу такого в жизни». Официальная версия смерти — пневмоплеврит. Неофициальная — умерла от невостребовательности. И есть немало людей, считающих, что это было самоубийство.

Согласно завещанию, прах был разделен на четыре части и развеян в городах, где прошла ее бурная жизнь, — Москве, Петербурге, Париже и Лос-Анджелесе.
Наталии Медведевой нет с нами уже 15 лет, а ее место никем так и не занято. Сергей Высокосов вспоминал: «Мне как-то на «Радио России» тетка какая-то из Владивостока сказала про нее: «Кто же нам теперь правду говорить будет?», нормальная тетка, не рокерша никакая. Но вот воспринимали ее как флаг такой, мерку честности, прибор для ее измерения».

«Она была. Слава Богу, что она была. Это одно из таких сильнейших ощущений моей жизни…» — каждый, кто даже по касательной знал Наталию Медведеву, может смело повторить вслед за Эдуардом Лимоновым эти слова.

Фотографии предоставлены ресурсом https://stuki-druki.com

Источник

***
Лечь с тобой рядом
Скуки ради
Влить в себя тяжесть
Тоски твоей
Упереться куда-то
Взглядом
В точку
В муху на потолке
Мертвая
Делай со мной
Что хочешь
Нутро —
Изнанкой выверни
Тело
В судорогах пророчащих
Не прислушивайся
Просто
Выеби

***
и когда я вернусь в его дом —
там буфет ленинградский с побитой посудой —
захлебнувшись скажу о том
что у меня — пусть для рифмы — паскуды
нету сил больше жить
он не испугается, не закричит, а лениво
скажет — знаете, а чтобы жить
совсем ни к чему быть красивой
совсем ни к чему это праздник
Смерти (ну, вы знаете, в Мексике…)
жизнь — она только дразнит
а так — однообразная как пульс в виске

***
юноши взгляд встречая на улице, вдруг
думаешь разве, что болен, в лице недуг?..
челка дождем прибита
не брит — два дня
плащ — цвета набережной гранита
в губах синева
не спал ночью…
учится на заочном…
легла бы с ним
перехожу улицу, он уже невредим
93 Париж

Железнодорожный узел…
Лариса… Питон…
Удав… Ру…
Вот, что записано в тетрадке
Предназначенной для стихов
Может это и есть современная поэзия?
Лариса Питон
Удав ру
Железнодорожный узел?
О! Еще что-то про нитро-краску

d’apres Carlos Castaneda

Я выпил слишком много кока-колы
Я стал параноиком
Кастанеда сказал мне, что сахар
Такой же убийца как здравый смысл
Он увидел мое энергетическое тело
Излучающее кока-колу
У меня был любовный роман с кока-колой
Он меня растоптал и разбил вдрызг
Курасава ушел в двойную бесконечность в восемдесят восемь
Кастанеда умер от цирроза печени
Берроуз помер просто уже от старости…
А ты, ты умрешь без кока-колы?! Fucking shit!
Отдых — это концепция среднего класса
Богини выходного дня — их женщины
Трутни в погоне за большим оргазмом — мужчины
Оставляющие светящихся червячков в их пиписьках
И у всех у них любовный роман с кока-колой
В своих следующих жизнях они явятся банками кока-кол!
Много работать и заработать на отпуск (в Коктебеле!!!)
Русская попса жестикулирующая как негры Америки!
Вместо того чтобы взять на вооружение распальцовку местных братков
Скорее они дадут денег и станут спонсорами, чем негры Америки
Сколько бы ты не пил кока колы! Fucking Shit!
(1998 г. Коктебель)

* * *
Когда идя с любимым рядом
Я не касаюся земли
Мы два сосуда с божественным ядом
Переливаемся в любви
Но стоит чуть остановиться
Услышать гул толпы «машин»
Все как бы и душа струится
К зыбкой земле с крутых вершин
(1996г.)

***
Всюду мне дует… что…
Бросает в холод в жар
Вставить бы дуло
В мой раскаленный шар
Мужчины курят
Женщины плачут
Дети играют в мячик
А мне на лицо положат тяжелый камень
Протащив мой труп по улицам города
Еще и колОм проткнут — а вдруг и впрямь я
Вампир. И похоронят на перекрестке. Здорово?
Так нет! И этим вы меня не прославите!
Самый гуманный из всех веков — наш век
Ковровые покрытия — и в гробы и на Югославию
И на всех последующих человек.
И уже самоубийца не преступник ни вор
Он, правда, и не святой мученик
Мы все будем жить долго долго… вот
Только запах трупный уж слишком пахучий
(зима 2002)

* * *
Там кто-то ходит молчаливо
Роняет слезы он лениво
К нему ебаться не пойду!
Еще его пощибучу
Еще его пищибучу
А вы знаете, что такое щибучу?
А вы знаете, что такое щибучу?
А вы знаете…
А вы знаете…
Что такое щибучу?!
Это — когда он меня хочет —
а я — не хочу!!
(август 2002г.)

Вирусу «I love you»

Не знаю как… но должно быть иначе
Иду не в такт и чуть не плачу
Тоска на F.M. и на афишах
А у меня нет компьютера и едет крыша!
Я стану стингером и героином
Угрозой цивилизации! Всему миру!
Зависну в космосе орбитальной станцией
И сброшу на Землю свою радиацию
Пошла «зеленкою» вся Чечня
Почему-то не гладкая твоя пятерня
Октябрь придет ежегодно красный
Повстанец кавказский вновь безопасный
В глобальную сеть наши ребята
Запустят вирус адресованный НАТО
«Я не люблю тебя! I DON’T LOVE YOU!
И в десять по Гринвичу я тебя убью!»
И вот когда — все покроет мрак
Мы разгребем с тобою наш прах
Играй! Изо всех сил!
Играй! Изо всех рук!
Играй! Изо всех жил!
Играй! И забудешь Страх!
(1999г.)

* * *
От соприкосновения руды и огня
Рождался металл:
Винтовой завод производил винты.
Их вывозили из ворот
И блеск их радость вселял
Маня острием и точностью тонкой резьбы.
И вот они разбредались кучками
Становясь постепенно красными точками
И небо подергивалось крутыми тучками
И раздавался пронзительный хохот.
То винотовая голова катилась к набережной!
Вторая… третья… и небрежно в книге набожной
Поставив крестик против цифры шесть
Черт шел трусцой в Макдоналдс есть.
(2000г. Москва)

NO SATISFACTION

СЕКС… нечеловеческое слово
СЕКС… сумерки за порогом
СЕКС… вечно всегда и снова
Секс — наипростейший способ почувствовать себя Богом
Удовлетворение… «сатисфакшен»
Вот, что двигает мир. Вот, что «акшен»
Нет! Это не когда снимают кино. Это круче!
Удовлетворение — оно одно
Способно поднять твое низкое «дно»
До самой небесной кручи
СЕКС… нечеловеческое слово
СЕКС… кошечкой за порогом
СЕКС… вечно всегда и снова
Секс…
Удовлетворение похоже на удавку
Чем сильней ощущаешь, тем ближе конец
Удовлетворение, как Сфинкса загадку
Невозможно решить при помощи компьютерных средств
О нем можно вопить всю жизнь как Джаггер —
I can get no!I can get no! I can get no!Ican get no!I can get no!I can get no…
Но оно есть или его нет
CЕКС…это
долгий путь в жилище обмана
Где живет Сатисфакшен
А может быть нет
(1997г. Москва)

KOРРУПЦИОННОЕ ТАНГО

Выпачканный в дерьме алкоголик
Лучше чем интернетовский жулик
Впрочем, и тот и другой — рутина
А жизнь?
Банковский клерк пахнущий «Боссом»
Готовый с восьми утра к вопросам
Босса вернувшегося из Давосса…
А секс?
Нет, я хочу сказать это, это, это, ну… — чавкающе-хлюпающее
Стонуще-ревущее, плачуще-радующееся
Мокрое, пахучее
Забирающее всё и вся
Не следящее за стрелками часов, без нельзя… ЖИВОЕ!
В эпоху возможностей так много народа
В суете у двери выхода/входа
Вверх/вниз по эскалаторам…
А истина — между дверьми
Земля выше неба! Человек без Бога!
Двинулась процессия Нового года
В век 21 принадлежащий Женщине
А она?
Конечно, конечно, она принадлежит — семье, работе, детям, дому, кастрюле, бигудям, тампексам, спиралям, сокам, абортам, витаминам, СПА, выкидышам, колготкам…
МУЖЧИНЕ!
Структуры предлобной зоны
Ответственны за агрессию
Сон в неурочное время
Способствует инсультам у женщин
Звуковое воспроизведение E-mail
Возможно и по-китайски
Во! сколько всего понаоткрывали…
А счастье?
(2000г. Москва-Питер)

ПРОЩАЛЬНОЕ
Песенки песенки мои
Неспетые.
Все барабанные перепонки
Мне продолбили
Песенки… еще с восемдесят пятого года.
Американские и французские
И немецкие даже
Warum Ich? Кричит
Почему я не спета?
Молчи, фашистка.
Еще и русские не спеты
И уже никогда?
Да, а рассказик тот
Про Девочку и Море 2
То есть про бабушку.
Не медвежий, а нежный
Не мужской прозы, а
Детский, слезный
Как будто на яркое солнце
После темноты глядишь
И плачешь смеясь.
Отольются тебе наши слезки! —
Слышу «детей застоя».
Они как детдомовские блокаднички
А ведь были здоровыми
Ненаписанные — истощали
Я будто их голодом заморила
Алку и Олю из Кузьмолово.
И Ник из Сингапура
Как заорет —
Что же ты меня здесь бросила,
Француженка хренова?!
Кто это такой, вообще?
Еще недосочинила ему
Глаза-губы — а уже живет.
И живут и приходят и требуют
Стучат по голове ночью
А меня? А нас? А мы?
Мысли витают стаями
Стадами-облаками бродят
Неприкаянными овечками
Брошенными пастушком.
Ан, глядишь
И волк какой сцапает
Одну… другую… И то —
Не сожрет всю, а только замучает!
И нотки, нотки
Тритоны!
Посыпятся на меня косточками.
Черненькие. Восьмушки
И шестнадцатые.
Простите меня,
Овечки и песенки
Книжечки и облачки-мысли
Неосуществленные никогда.
(март 1999г. Москва-Комсомольская)

Читайте также:  Мелкая красная сыпь по всей спине

В МОРГЕ

В ожидании тела
Сидели не смело
Будто сами никогда не «умирали»
«Это маленькая смерть» — объясняли
Закидываясь питерской кислотой.
Маленькая может стать большой…
(для французов маленькая смерть — оргазм)
И тебя, впавшего в серийный маразм
Съест. Эразм
Роттердамский пел хвалу не глупости
Как неправильно переводят русские
А безумию сумасшествию безрассудству…
И вот… сидели без дела с телом
А то что от него — летело
По лабиринтам нового-темного, где все наоборот
Главное — не заблудиться там
Не пропустить — свой поворот
(1999г. Москва)

По-русски…

Хочу орать по-русски о любви!
Так, будто я детей своих убила
Хочу вопить по-русски о тоске
Как будто я портянки на доске
Стираю без кусочка мыла!
О счастии нечеловеческом —
По-русски!
Вопить, визжать, прокуренно хрипеть
Верёвку требовать

Грозиться застрелиться
В припеве раз пятнадцать умереть

Россия! Мать-Отец и Дух Святой
К её душе заёбанной взывать!
Как онанист в припадке импотентном
До крови её «имя» изодрать

Явленья все природы перечислив
Рябину-василёк-берёзу-клён!
Опавших листьев не забыть!
Снежок почистив
Всё посвятить
тем, кто «как я влюблён!»

Побольше мощи, Боб, на барабанах!
Слабо «металлике»
и «депеш мод» — отстали!
Нам русским только руки развяжи —
мы свяжем!
Чтоб лучше, громче, круче завизжали
По всей стране —
и за бугром чтоб знали
Как жить по правде-матке — не по лжи!

(Киркоров, чуть доллAров одолжи!)

Поедем на Войну

В Очемчире умереть — красиво
Солнечная долька на губах
В роще ароматных апельсинов
Гладя как любимую автомат
Забыв весь страх
Что улицы Москвы беззаконны
Идёшь как будто раздетым
Зло и Добро невесомы…

Поедем на Войну
Поедем на Войну
Поедем на Войну

До Крайны узким коридором
Где средневековия закон
И над всеми только пули богом
Но и сам ты с пулями как бог
Имеешь право ответа
А снег московский грязен
Опасность в собственном доме
Друг и Враг не разделяем…

Поедем на Войну
Поедем на Войну
Поедем на Войну

А в жизни так мало нужно
Почувствовать себя кем-то
В руке прохладу оружия
Запах мужской и терпкий
В глазах своих мираж дома
В глазах врага по-другому
Всё!

ПОСМЕРТНАЯ НАГРАДА
(ВОЗЬМИ МЕНЯ)

1. Возьми меня, возьми!
Как в соцреалистических романах.
Где вместо описаний похотливой тьмы
Пробел! Или три маленьких звезды…

Меня ты ими пригвоздил,
Не думая о возможных ранах.
Через тебя, через тебя пускай узнает тело,
Как солнца луч слепит блестяще бело!
Над русским позабытым капитаном.
В Абхазии, в Чечне, в горах Афганистана…
Возьми меня, возьми…

Вам никто не сказал: «Солдаты!
Вам светит солнце Аустерлица!»
Возьми меня как награду за всё,
Приблизим к друг другу лица!

Чтоб видеть, как трепещет висок,
А зрачок – как чёрная птица…
Возьми меня как награду за всё…

2. Возьми меня, возьми…
Как мост, как узкий переход через Днестр…
На нём одно не заминировано место…
В средине! И нет пути назад!

Как никогда нет у солдат,
И у распиленного подполковника Костенко…
Из окружения был выход, стенка!
А журналистка, сука, всё сплела не в лад…

Я сохраню, я сохраню всё тайное…
Меня своей посмертной сделай Танею…
Возьми меня, возьми…

А я не буду твоею жёлтой горой,
До неё никогда не добраться,
А ты можешь играть моей головой,
Как играли в поло афганцы..

Вам никто не сказал: «Солдаты!
Вам светит солнце Аустерлица!»
Возьми меня как награду за всё,
Приблизим к друг другу лица…

Чтоб видеть, как трепещет висок,
А зрачок – как чёрная птица…
Возьми меня как награду за всё…

Возьми меня, возьми…
1999г.

***

Солдаты всегда спиной к своему народу,
А те, кто к нему лицом, те уроды
Либо наёмные мальчики фортуны,
Либо менты с дубинами-дурами,
А солдаты всегда спиной к народу,
И когда они возвращаются, их обнимают за спины,
А ночью в них тихо плачут, чтоб не будить солдат любимых.
Черная улица в ямах
подобна походке пьяных
похожа на синяки
рубает как мясники
мерцает пьяным углом
пригубленной бутылки дном
пахнет мясопродуктами:
обесшкуренных кошек трупами
каблуком утопает в дерьме
и ах-матова в календаре
металлической лифта дверью
по заднице — за доверие
сверлит чугунною лестницей…
мне никак не поверится
что здесь я родилась
апрель 1989 Ленинград

***

Одни старики умирают
Других стариков сажают
Третьим пока угрожают
Иных даже убивают.
Так кончается век-волк
Новый идет человекотолк.

DELETED

где бы найти слова «а у них была страсть» и «токсово-гимн70-м» ??

ТОКСОВО
На станции Токсово обнаружены волки.
Пьяный сторож их принял за бродячих псов.
Остались от сторожа обломки двустволки,
И «Walkman», играющий попурри из хитов…

…Семидесятых!
Когда жизнь началась,
Мы танцевали здесь,
На колени валясь,
И мальчик до боли — эн-но-но-но!-
Терзал гитару,
В глухой микро вопя
Про шизгару.

На станции Токсово двухэтажный деревянный клуб,
Окруженный милицией, изучающей труп.
По снегу рассыпаны значки и причиндалы,
Несуществующей страны времен скандала…

…Семидесятых!
Когда жизнь началась,
Мы танцевали здесь,
На колени валясь,
И мальчик до боли — эн-но-но-но!,
Делал страстным лицо,
В глухой микро вопя
«Портрет работы Пабло Пикассо».

«Остался у меня на память от тебя
Портрет твой, портрет работы Пабло Пикассо,
Остался у меня на память от тебя
Портрет твой, портрет работы Пабло Пикассо»

На станции Токсово теперь стекло и бетон,
Мы выйдем из поезда, с тобой портвейна глотнем,
Закурим у шлагбаума и поглядим туда,
Где от вокзала к клубу шла ленинградская шпана…
…Семидесятых!
Когда жизнь началась,
Мы танцевали здесь,
На колени валясь,
И мальчик до боли — эн-но-но-но!,
Лабал по пьяну,
В глухой микро вопя
«Донт лет ми даун».

Семидесятых!

я приглашаю тебя в августе в грецию
конечно мы не поедем туда
я всю весну буду копить деньги
а ты уедешь в рим где жара

там жара и по расклеенному асфальту
ходит девушка в вагнеровском платье
в шляпе из коктебеля…
ты будешь ходить за ней зверем
и развязывать с ее икры сандалии
конечно римские – какие еще в Италии
а она покажет на дверь
пальцем большим как римлянка
и ты из своих колен
согнешь больное для выхода

я буду ждать тебя в Греции
у человека с бородой до пупа
а ты приедешь взмыленный как с колесницы
и скажешь что в риме жара

1983 Париж

под моим окном строится дом
восемь утра – свисток и гром
люди вязнут в цементом растворе
и голубь влетел в окно – это к ссоре
но ссора уже состоялась – к смерти?
пусть говорят приметам не верьте
я знаю что-то скоро умрет
как знамя алое реет рот
в плаче ли в жалобе в ругани –
не заливайте цементом друга мне!
он и так – как из камня выстроен
и не верится что столько выстрадал…
свисток повторяется в час
под прорабий зевок «аллас!»
молоток упадет в раствор
и застынет пойманный вор
дура кошка по стойке протяпает
оставляя следы заплатами
умудрилась же не утонуть
хоть цемент ей пришелся по грудь
прораб засвистит еще в шесть:
валяйте домой теперь есть!
сбросили с себя каски
сменили на городские маски
побросали в раствор лопаты
побежали баб своих лапать

колокол церковный заливается
на цементе шлем валяется

85 г. Париж

хороша работа очистителя пепельниц
или в ресторане мойщика посуды
быть прекрасно подметателем лестницы
или подавателем шубы

еще лучше быть билетером
ах – продавцом в булочной
нет слов как прекрасно – жонглером
или в конторе служащим

уж совсем ни к чему быть певцом
особо, какого-нибудь романса
лучше работать бойцом
и гибнуть от пули повстанца

не стоит быть и поэтом
связав свою жизнь с бумагами
рассылая «муки» газетам:
они им и даром не надобны

лучше всего быть лампочкой
и висеть себе под потолком
пусть однажды растаять бабочкой
над поэтом или певцом

зато каждый вечер сметь говорить:
«ах, гори оно все огнем!»
и на проводе висеть под потолком

июль 1983

топи проклятых детей!
они не дадут нам радость
не станут студентами кембриджей
и будут мутить нашу старость

я умру тебя много ран