Как мама сыпала горох
От окурков банка пухнет,
Дом от дыма повело,
И в жиру застыл обглоданный мосол.
С братаном сидим на кухне
За обеденным столом,
Водку пьём и вспоминаем то да сё.
        Как мама сыпала горох
        В угол горницы,
        Пьяный отчим стол бодал,
        Только не мычал,
        Помнишь, Серый, как тепло
        Было в дворницкой,
        Где татарин нас, малых,
        Привечал.
Голубей сожрала кошка,
Да он и был всего один,
Голубь сизый, беспородный, как и мы.
Но закусил губу Серёжка,
Кошку финкой засадил,
Оставалось нам два года до тюрьмы.
        И проснулась в нас тогда
        Кровь отцовская,
        Мать признала, что мы с ним
        Теста одного.
        Нас бояться отчим стал,
        Бел лицом стоял,
        Если мы с братухой шли
        На него.
Провожали утром ранним
От родимого крыльца,
Намотала жизнь шальная первый срок.
И протянула нам маманя
Телогреечку отца,
Перелатанную вдоль и поперёк.
        Согревала нас она,
        Молью битая,
        Ровно тысячу семьсот
        Сорок восемь дней,
        А когда ушёл я с зоны
        На «крытую»,
        Уступил братан —
        На «крытой» нужней.
Но не дождалась нас маманя
И тихонько померла
В аккурат на годовщину Октября.
А отчим, гад, пропал на БАМе,
На него не держим зла:
Всё, что было в этой жизни, всё не зря.
        И я гоняю в «дальнобой»,
        А Серый — стропалем,
        Три пацанки на двоих
        Да один сынок.
        Раз в неделю посидим,
        Взяли — хлопнули,
        Беспородные, как тот
        Голубок.
Вроде выпили немного,
Дом от дыма поседел,
Размотало, растащило по нутру,
И собираться стал Серёга —
Трудный был сегодня день,
Да и мне опять в дорогу поутру.
        И ничего, что я не стал
        Академиком,
        Но не прошла мимо меня
        Жизни красота.
        Пусть кому-то и трудны
        Понедельники,
        А мне полегче, если рядом
        Братан.
Другие песни Александр Розенбаум:
- Бродяга
- Было утро, и на некрашеных губах…
- Бьют литавры, вступают струнные…
- Бывает так: расстрелян магазин…
- В белой пене набегающей волны…
Все тексты Александр Розенбаум
Источник
От окурков банка пухнет,
Дом от дыма повело,
И в жиру застыл обглоданный мосол.
С братаном сидим на кухне
За обеденным столом,
Водку пьём и вспоминаем то да сё.
        Как мама сыпала горох
        В угол горницы,
        Пьяный отчим стол бодал,
        Только не мычал,
        Помнишь, Серый, как тепло
        Было в дворницкой,
        Где татарин нас, малых,
        Привечал.
Голубей сожрала кошка,
Да он и был всего один,
Голубь сизый, беспородный, как и мы.
Но закусил губу Серёжка,
Кошку финкой засадил,
Оставалось нам два года до тюрьмы.
        И проснулась в нас тогда
        Кровь отцовская,
        Мать признала, что мы с ним
        Теста одного.
        Нас бояться отчим стал,
        Бел лицом стоял,
        Если мы с братухой шли
        На него.
Провожали утром ранним
От родимого крыльца,
Намотала жизнь шальная первый срок.
И протянула нам маманя
Телогреечку отца,
Перелатанную вдоль и поперёк.
        Согревала нас она,
        Молью битая,
        Ровно тысячу семьсот
        Сорок восемь дней,
        А когда ушёл я с зоны
        На «крытую»,
        Уступил братан —
        На «крытой» нужней.
Но не дождалась нас маманя
И тихонько померла
В аккурат на годовщину Октября.
А отчим, гад, пропал на БАМе,
На него не держим зла:
Всё, что было в этой жизни, всё не зря.
        И я гоняю в «дальнобой»,
        А Серый — стропалем,
        Три пацанки на двоих
        Да один сынок.
        Раз в неделю посидим,
        Взяли — хлопнули,
        Беспородные, как тот
        Голубок.
Вроде выпили немного,
Дом от дыма поседел,
Размотало, растащило по нутру,
И собираться стал Серёга —
Трудный был сегодня день,
Да и мне опять в дорогу поутру.
        И ничего, что я не стал
        Академиком,
        Но не прошла мимо меня
        Жизни красота.
        Пусть кому-то и трудны
        Понедельники,
        А мне полегче, если рядом
        Братан.
Другие песни Александр Розенбаум:
- Бродяга
- Было утро, и на некрашеных губах…
- Бьют литавры, вступают струнные…
- Бывает так: расстрелян магазин…
- В белой пене набегающей волны…
Все тексты Александр Розенбаум
Hm Em
От окурков банка пухнет, дом от дыма повело,
F# Hm F#
И застыл в жиру обглоданный масел.
Hm Em
С братаном сидим на кухне за обеденным столом,
F# Hm
Водку пьем и вспоминаем то да се.
Em F# Hm
Как мама сыпала горох в угол горницы
Em F# Hm Am H7
Пьяный отчим стол подал, только не мычал
Em F# Hm G
Помнишь, серый как тепло было в дворницкой
Em F# Hm
Где татарин нас малых приучал.
Голубей сожрала кошка, да он и был всего один
Голубь сизый беспородный, как и мы
Закусил губу Сережка, кошку финкой засадил,
Оставалось нам два года до тюрьмы.
И проснулась в нас тогда кровь отцовская,
Мать признала, что мы с ним теста одного.
Нас бояться отчим стал, бел лицом стоял,
Если мы с братухой шли на него.
Провожали ранним утром от родимого крыльца
Намотала жизнь шальная первый срок
И протянула нам маманя телогреечку отца,
Перелатонную вдоль и поперек.
Согревала нас она молью битая,
Ровно тысячу семьсот сорок восемь дней
А когда ушел я с зоны на крытую
Уступил братан на крытой нужней.
Но не дождалась нас маманя и тихонько померла
В аккурат на годовщину октября
Отчим гад пропал на БАМе на него не держим зла
Все, что было в этой жизни все не зря.
И я мотаюсь в дальнобой а серый строполем,
Две пацанки на двоих да один сынок,
Раз в неделю посидим взяли хлопнули
Беспородные как тот голубок.
Вроде выпили не много дом от дыма поседел
Разматало растощило по нутру
Собираться стал серега трудный был сегодня день
Да и мне опять в дорогу по утру
И ничего что я нестал академиком
Не прошла мимо меня жизни красота
Пусть кому-то и трудны понедельники
А мне полегче если рядом братан.
Am Dm
(1) От окурков банка пухнет, дом от дыма повело,
E Am E
И в жиру застыл обглоданный масел.
Am Dm
С братаном сидим на кухне за обеденным столом,
E Am
Водку пьем и вспоминаем то да сё.
Dm E Am
Как мама сыпала горох в угол горницы
Dm E Am A7
Пьяный отчим стол бодал, только не мычал
Dm E Am F
Помнишь, серый как тепло было в дворницкой
Dm F# Am
Где татарин нас малых приучал.
(2) Голубей сожрала кошка, да он и был всего один
Голубь сизый беспородный, как и мы
Но закусил губу Сережка, кошку финкой засадил,
Оставалось нам два года до тюрьмы.
И проснулась в нас тогда кровь отцовская,
Мать признала, что мы с ним теста одного.
Нас бояться отчим стал, бел лицом стоял,
Если мы с братухой шли на него.
(3) Провожали утром ранним от родимого крыльца
Намотала жизнь шальная первый срок
И протянула нам маманя телогреечку отца,
Перелатонную вдоль и поперек.
Согревала нас она молью битая,
Ровно тысячу семьсот сорок восемь дней
А когда ушел я с зоны на крытую
Уступил братан на крытой нужней.
(4) Но не дождалась нас маманя и тихонько померла
В аккурат на годовщину октября
А отчим гад пропал на БАМе на него не держим зла
Все, что было в этой жизни все не зря.
И я гоняю в дальнобой а серый строполем,
Три пацанки на двоих да один сынок,
Раз в неделю посидим взяли хлопнули
Беспородные как тот голубок.
(5) Вроде выпили не много дом от дыма поседел
Разматало растощило по нутру
И собираться стал Серега трудный был сегодня день
Да и мне опять в дорогу по утру
И ничего что я не стал академиком
Не прошла мимо меня жизни кросота
Пусть кому-то и трудны понедельники
А мне полегче если рядом братан.
Источник
От окурков банка пухнет,
Дом от дыма повело,
И в жиру застыл обглоданный мосол.
С братаном сидим на кухне
За обеденным столом,
Водку пьём и вспоминаем то да сё.
        Как мама сыпала горох
        В угол горницы,
        Пьяный отчим стол бодал,
        Только не мычал,
        Помнишь, Серый, как тепло
        Было в дворницкой,
        Где татарин нас, малых,
        Привечал.
Голубей сожрала кошка,
Да он и был всего один,
Голубь сизый, беспородный, как и мы.
Но закусил губу Серёжка,
Кошку финкой засадил,
Оставалось нам два года до тюрьмы.
        И проснулась в нас тогда
        Кровь отцовская,
        Мать признала, что мы с ним
        Теста одного.
        Нас бояться отчим стал,
        Бел лицом стоял,
        Если мы с братухой шли
        На него.
Провожали утром ранним
От родимого крыльца,
Намотала жизнь шальная первый срок.
И протянула нам маманя
Телогреечку отца,
Перелатанную вдоль и поперёк.
        Согревала нас она,
        Молью битая,
        Ровно тысячу семьсот
        Сорок восемь дней,
        А когда ушёл я с зоны
        На «крытую»,
        Уступил братан —
        На «крытой» нужней.
Но не дождалась нас маманя
И тихонько померла
В аккурат на годовщину Октября.
А отчим, гад, пропал на БАМе,
На него не держим зла:
Всё, что было в этой жизни, всё не зря.
        И я гоняю в «дальнобой»,
        А Серый — стропалем,
        Три пацанки на двоих
        Да один сынок.
        Раз в неделю посидим,
        Взяли — хлопнули,
        Беспородные, как тот
        Голубок.
Вроде выпили немного,
Дом от дыма поседел,
Размотало, растащило по нутру,
И собираться стал Серёга —
Трудный был сегодня день,
Да и мне опять в дорогу поутру.
        И ничего, что я не стал
        Академиком,
        Но не прошла мимо меня
        Жизни красота.
        Пусть кому-то и трудны
        Понедельники,
        А мне полегче, если рядом
        Братан.
Другие песни Александр Розенбаум:
- Бродяга
- Было утро, и на некрашеных губах…
- Бьют литавры, вступают струнные…
- Бывает так: расстрелян магазин…
- В белой пене набегающей волны…
Все тексты Александр Розенбаум
БРАТАН
Hm Em
От окурков банка пухнет, дом от дыма повело,
F# Hm F#
И застыл в жиру обглоданный масел.
Hm Em
С братаном сидим на кухне за обеденным столом,
F# Hm
Водку пьем и вспоминаем то да се.
Em F# Hm
Как мама сыпала горох в угол горницы
Em F# Hm Am H7
Пьяный отчим стол бодал, только не мычал
Em F# Hm G
Помнишь, серый как тепло было в дворницкой
Em F# Hm
Где татарин нас малых приучал.
Голубей сожрала кошка, да он и был всего один
Голубь сизый беспородный, как и мы
Закусил губу Сережка, кошку финкой засадил,
Оставалось нам два года до тюрьмы.
И проснулась в нас тогда кровь отцовская,
Мать признала, что мы с ним теста одного.
Нас бояться отчим стал, бел лицом стоял,
Если мы с братухой шли на него.
Провожали ранним утром от родимого крыльца
Намотала жизнь шальная первый срок
И протянула нам маманя телогреечку отца,
Перелатанную вдоль и поперек.
Согревала нас она молью битая,
Ровно тысячу семьсот сорок восемь дней
А когда ушел я с зоны на крытую
Уступил братан на крытой нужней.
Но не дождалась нас маманя и тихонько померла
В аккурат на годовщину октября
Отчим гад пропал на БАМе на него не держим зла
Все, что было в этой жизни все не зря.
И я мотаюсь в дальнобой а серый строполем,
Две пацанки на двоих да один сынок,
Раз в неделю посидим взяли хлопнули
Беспородные как тот голубок.
Вроде выпили не много дом от дыма поседел
Размотало растащило по нутру
Собираться стал серега трудный был сегодня день
Да и мне опять в дорогу по утру
И ничего что я нестал академиком
Не прошла мимо меня жизни красота
Пусть кому-то и трудны понедельники
А мне полегче если рядом братан.
—
Am Dm
(1) От окурков банка пухнет, дом от дыма повело,
E Am E
И в жиру застыл обглоданный масел.
Am Dm
С братаном сидим на кухне за обеденным столом,
E Am
Водку пьем и вспоминаем то да сё.
Dm E Am
Как мама сыпала горох в угол горницы
Dm E Am A7
Пьяный отчим стол бодал, только не мычал
Dm E Am F
Помнишь, серый как тепло было в дворницкой
Dm F# Am
Где татарин нас малых приучал.
(2) Голубей сожрала кошка, да он и был всего один
Голубь сизый беспородный, как и мы
Но закусил губу Сережка, кошку финкой засадил,
Оставалось нам два года до тюрьмы.
И проснулась в нас тогда кровь отцовская,
Мать признала, что мы с ним теста одного.
Нас бояться отчим стал, бел лицом стоял,
Если мы с братухой шли на него.
(3) Провожали утром ранним от родимого крыльца
Намотала жизнь шальная первый срок
И протянула нам маманя телогреечку отца,
Перелатонную вдоль и поперек.
Согревала нас она молью битая,
Ровно тысячу семьсот сорок восемь дней
А когда ушел я с зоны на крытую
Уступил братан на крытой нужней.
(4) Но не дождалась нас маманя и тихонько померла
В аккурат на годовщину октября
А отчим гад пропал на БАМе на него не держим зла
Все, что было в этой жизни все не зря.
И я гоняю в дальнобой а серый строполем,
Три пацанки на двоих да один сынок,
Раз в неделю посидим взяли хлопнули
Беспородные как тот голубок.
(5) Вроде выпили не много дом от дыма поседел
Разматало растощило по нутру
И собираться стал Серега трудный был сегодня день
Да и мне опять в дорогу по утру
И ничего что я не стал академиком
Не прошла мимо меня жизни кросота
Пусть кому-то и трудны понедельники
А мне полегче если рядом братан.
У этой песни отсутствуют табулатуры. Вы можете добавить табулатуры сами
Источник
«Несуразица и нелепица! — сокрушается Юрий Лоза. — Кто, как не инженеры человеческих душ, такие, как Анатолий Трушкин, должны знать, где подстелить соломку? Он был одним из самых умных, светлых и чистых людей из тех, с кем мне пришлось общаться».
Увы, зараза не щадит никого.
9 июня талантливый сатирик Анатолий Трушкин, произведения которого сформировали пространство советской и постсоветской юмористической эстрады (на его текстах сделали карьеру Михаил Евдокимов, Ефим Шифрин, Ян Арлазоров, Владимир Винокур и др.) ушел из жизни, не справившись с коронавирусом.
Утром 12 июня в храме Всемилостивого Спаса в Митине прошла церемония прощания с сатириком, а затем и отпевание — проводить Трушкина пришла семья, друзья и многие творческие люди. Некоторым попасть в зал прощания не удалось: вход по просьбе родных был по спискам. Так завернули актера Олега Акулича, не раз читавшего юмористические монологи в шоу «Комната смеха» и игравшего в шоу «Слава Богу, ты пришел!».
Музыкант Юрий Лоза на церемонии был растроган и даже прослезился. Он тесно дружил с Трушкиным. «Если кто-то сегодня хочет понять, кто такой Трушкин, пусть посмотрит любой из монологов Михаила Евдокимов, — объяснил «КП» Юрий Эдуардович. — «Баня» («Морда красная такая») или любой другой. Все, что разбиралось на цитаты, придумывал Трушкин. Он приезжал и цепким взглядом выхватывал квинтэссенцию алтайского характера (Евдокимов — с Алтая, Лоза и Трушкин — с Урала — Авт.). И выдавал это в таком сжатом виде, таких точных формулировках, что вся страна ходила с открытым ртом и думала: «Как точно! Как наглядно! Как зримо! Такие мы». Понять, какие мы, можно только через умы людей уровня Анатолия Трушкина, потому что мы сами не замечаем, какие мы, взгляд замылен. А чтобы видеть, как он умел, надо быть чистым, светлым и прозрачным человеком. Писателей не зря называют инженером человеческих душ. По идее именно к ним люди должны идти за советом, что делать, с кем общаться, в какую больницу ложиться. И когда узнаешь, что именно инженер человеческих душ попадает в такую ситуацию (COVID-19), думаешь: «Ну он-то лучше других знает, куда надо постелить соломки». И так случилось. Несуразица и нелепица. Один из самых умных, светлых и чистых людей из тех, с кем мне пришлось общаться»
Сын Никаса Сафронова, пианист Лука Затравкин, пришел на прощание во всеоружии — с мощным респиратором и с «блокатором вирусов» на груди, как некогда у пресс-секретаря президента РФ Дмитрия Пескова. Оказалось, что Трушкин писал тексты даже для Затравкина. «В этой трагедии ведь есть чудовищное совпадение, очень сатирическое, — считает Лука. — Трушкин иногда писал для меня тексты, ему казалось, что у меня есть талант юмориста. И прямо перед самой болезнью, в конце апреля, он прислал мне текст про коронавирус, представляете? Как у Моцарта, которому заказали «Реквием», и он умер, выполняя заказ».
Вместе с Трушкиным Осиашвили (крайний справа) часто искал таланты в глубинкеФото: Михаил ФРОЛОВ
Поэт-песенник Симон Осиашвили («Не сыпь мне соль на рану», «Капля в море») в 2004 году пережил самоубийство второй жены. А теперь потерял близкого друга. Вместе с Трушкиным Осиашвили (крайний справа) часто искал таланты в глубинке, участвуя в фестивалях юмора и эстрады.
Художник Никас Сафронов был на прощании без привычного лоскаФото: Михаил ФРОЛОВ
Художник Никас Сафронов (слева) был на прощании без привычного лоска. Не каждый бы узнал его в таком виде. Вместе с Трушкиным, как ни странно, они были лучшими друзьями и объездили в путешествиях весь мир. Когда сатирика перевели из реанимации в обычную палату, он сообщил об этом Никасу. Но болезнь в итоге победила.
Помимо отца и сына Сафроновых попрощаться с Анатолием Трушкиным пришла и его любимая жена Наталья, с которой сатирик прожил в любви несколько десятков лет. Она перенесла коронавирус дома.
Внуки Татьяна и Николай тоже пришли проводить деда в последний путь. О масках и перчатках после скоропостижной гибели Анатолия Трушкина они не забыли.
Пришел проститься с драматургом и актер Олег Акулич, но ему объяснили, что , что присутствовать на прощании могут только самые близкие.
Владимир Винокур не смог приехать проститься с другом и автором, монологи которого часто читал. Но прислал большой венок в память о Трушкине. «Он был прекрасным автором-исполнителем, что случается довольно редко, — пояснил «КП» Винокур. — Таких немного: Лион Измайлов, Михаил Жванецкий, Виктор Коклюшкин, Семен Альтов. При этом Трушкин был из того поколения — Аркадий Арканов, Горигорий Горин, Аркадий Хайт — он остался последним из могикан. Многие юмористы читали его тексты. Анатолий очень помог стать звездой Михаилу Евдокимову, хоть у них было и совместное творчество.
Владимир Винокур не смог приехать проститься с другом и автором, монологи которого часто читал. Но прислал большой венок в память о ТрушкинеФото: Михаил ФРОЛОВ
Трушкин был прекрасным автором, эрудированным человеком и отлично умел работать с русским языком. Все это позволило ему стать любимым народом сатириком. Это большая утрата для артистов и зрителей».
Хоронили сатирика, согласно мерам предосторожности из-за эпидемии, в закрытом гробу. И под аплодисменты благодарных зрителей.
ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ
Последняя сатира Анатолия Трушкина: артист шутил над коронавирусом, от которого умер
Близкий друг сатирика Лука Затравкин рассказал kp.ru о последних днях его жизни (подробности)
Источник