Когда артиллерия сыплет градом души русских солдат покидают ад
Выбрать главу
Уходит, чтоб победить
И чтобы не умирать.
Ты дай им там прикурить,
Товарищ старший сержант,
Я верю в душу твою
Солдат, солдат, солдат!
— Кузьмин! Вот вечно ты! Какой солдат? Нет сейчас солдат, а бойцы.
— А что они от этого солдатами быть перестали?
— А, с тобой спорить! Давай другую.
— «Комбат» — пойдёт.
— Ё-комбат? Не пойдёт.
— Ладно, другую. Тёзка мой пел. Ребята, «Пятно крови»!
Эту песню рота знала неплохо, поэтому хором запели, отрывисто, в такт шагам:
Тёплое место, но улицы ждут
Отпечатков наших ног.
Звёздная пыль на сапогах
Мягкое кресло, клетчатый плед,
Не дожатый вовремя окурок
Солнечный день в ослепительных снах!
Пятно крови на рукаве,
Мой порядковый номер слева в строю,
Пожелай мне удачи в бою,
Пожелай мне, не остаться в этой траве
Не остаться в этой траве,
Пожелай мне удачи,
Пожелай мне удачи!
И есть чем платить, но я не хочу
Победы любой ценой
Я не хочу никому ставить ногу на грудь
Я хотел бы остаться с тобой,
Просто остаться с тобой,
Но высокая в небе звезда зовет меня в путь.
Пятно крови на рукаве
Мой порядковый номер слева в строю…
Я не ожидал, что песни Цоя понравятся ребятам. Всё-таки, это песни «погубленного» поколения 80-х. Того поколения, что хотело взять страну в свои руки («Дальше действовать будем мы!»). И, кто знает, если бы они дорвались до рычагов, может будущее книг Стругацких стало бы реальностью. Но, их горячие сердца и головы были отравлены мнемо-вирусом «алчность». Они перебили друг друга на разборках за «виртуальные» рычаги управления, но, оказалось, не страной, а палаток и рынков. Их энергия была направлена не на созидание, а «канализирована» на достижение миражей, направлена друг на друга. Они заполнили кладбища, психлечебницы, наркодиспансеры, подвалы и подворотни. А страной остались править «мумии» маразматиков и их внуки-мажёры, обожравшиеся, полностью оторванные от реальности, живущие только в своём «элитном» мирке грёз, искренне ненавидевшие мою Родину, влюблённые в «мираж» Запада. А когда «мумии» своим ходом покинули этот мир, они сдали страну по цене вторсырья и мусора.
Для этого строя больше подошёл бы Высоцкий, но я его не знал. Не понимал и не любил. Может, потому что знал только такие песни, как «где деньги, Зин?»
И что им петь ещё? «Муси-пуси»? Я их там не понимал, а здесь тем более. Только, что нашего воронежского «Цоя», т.е. Хоя?
Пока я размышлял, строй и «Звезду по имени Солнце» спел. Опять я затянул:
Это наша работа — в руках держать автомат
Слышать крики кого-то, щупать чеку гранат,
Идти на прорыв, когда нужно,
С криком: «Ура!», впереди
Падать убитым в лужу,
Кому-то дальше идти.
Мы — ангелы смерти, а это значит,
Что в гибель не верим, а верим в удачу
Когда артиллерия сыплет «град»
Души русских солдат покидают ад.
Взрывает и калечит, но не сломит дух
И с этой тварью, при встрече,
Ты пообщаешься вслух.
Устала: «Отбой, рота!», проходят впустую года,
Но, это наша работа — здесь идёт война!
Мы — ангелы смерти, а это значит,
Что в гибель не верим, а верим в удачу
Когда артиллерия сыплет «град»
Души русских ребят покидают ад!
А кто погибнет — конечно, его не вернёшь никогда,
Но силы героя, навечно, переходят в тебя.
Душа исчезает из виду, затем обращаются две,
Ты чувствуешь боль и обиду
На этой нелепой войне!
Мы — ангелы смерти, а это значит,
Что в гибель не верим, а верим в удачу
Когда артиллерия сыплет «град»
Души русских солдат покидают ад!
Что за…? Чадящий дым лениво поднимался в закатное небо. Прибежали разведчики. Оказалось, мы вышли к тракту, а на нём — результат бомбёжек. Горели машины, трактора, всюду тела убитых людей, лошадей, коров. Никто их не собирал, толпы унылых, уставших беженцев брели на восток, в нашу сторону даже голов не поворачивали.
Комбат сверился с картой. Приказал идти не по дороге, а вдоль, ближе к лесополосам. С каждой минутой темнело. Канонада стихала. Почапали дальше.
— Смотри внимательно, братцы, — сказал я, — Смотрите — так воюют «просвещённые» европейцы. С бабами и детьми воюют. Безнаказанно с воздуха расстреливают. Смотрите внимательно, запоминайте. И чтобы рука не дрогнула, запомните — немец не человек. Даже не зверь — в звере больше сострадания. Это бесы. Адские отродья. Внимательно смотрите. А дальше мы увидим сожжённые деревни, овраги, полные расстрелянных, будем нюхать копоть живьём сжигаемых детей.
— Да как такое возможно?
— А вот немцев поймаем — спрошу. Я не знаю, как ребёнка можно запереть в сарае и из огнемёта сжечь. А они — знают. В глаза их посмотрю. Яйца рукой откручивать буду — и в глаза буду смотреть. «С этими тварями, при встрече, я пообщаюсь вслух». Так орать заставлю, чтобы души детей с небес услышали, узнали, что отомщены.
Источник
Выбрать главу
Из далёка — далека
Принесут его мне облака.
И на закате вперёд
Уходит рота солдат.
Уходит, чтоб победить
И чтобы не умирать
Ты дай им там прикурить,
Товарищ старший сержант,
Я верю в душу твою
Солдат, солдат, солдат.
Падала земля, с неба падала земля!
Разрывая крик в небе: «Падла ты война!»
Плавилась броня, захлебнулся автомат,
Заглянул в глаза ты смерти, гвардии сержант!
И на закате вперёд
Уходит рота солдат,
Уходит, чтоб победить
И чтобы не умирать.
Ты дай им там прикурить,
Товарищ старший сержант,
Я верю в душу твою
Солдат, солдат, солдат!
— Кузьмин! Вот вечно ты! Какой солдат? Нет сейчас солдат, а бойцы.
— А что они от этого солдатами быть перестали?
— А, с тобой спорить! Давай другую.
— «Комбат» — пойдёт.
— Ё-комбат? Не пойдёт.
— Ладно, другую. Тёзка мой пел. Ребята, «Пятно крови»!
Эту песню рота знала неплохо, поэтому хором запели, отрывисто, в такт шагам:
Тёплое место, но улицы ждут
Отпечатков наших ног.
Звёздная пыль на сапогах
Мягкое кресло, клетчатый плед,
Не дожатый вовремя окурок
Солнечный день в ослепительных снах!
Пятно крови на рукаве,
Мой порядковый номер слева в строю,
Пожелай мне удачи в бою,
Пожелай мне, не остаться в этой траве
Не остаться в этой траве,
Пожелай мне удачи,
Пожелай мне удачи!
И есть чем платить, но я не хочу
Победы любой ценой
Я не хочу никому ставить ногу на грудь
Я хотел бы остаться с тобой,
Просто остаться с тобой,
Но высокая в небе звезда зовет меня в путь.
Пятно крови на рукаве
Мой порядковый номер слева в строю…
Я не ожидал, что песни Цоя понравятся ребятам. Всё-таки, это песни «погубленного» поколения 80-х. Того поколения, что хотело взять страну в свои руки («Дальше действовать будем мы!»). И, кто знает, если бы они дорвались до рычагов, может будущее книг Стругацких стало бы реальностью. Но, их горячие сердца и головы были отравлены мнемо-вирусом «алчность». Они перебили друг друга на разборках за «виртуальные» рычаги управления, но, оказалось, не страной, а палаток и рынков. Их энергия была направлена не на созидание, а «канализирована» на достижение миражей, направлена друг на друга. Они заполнили кладбища, психлечебницы, наркодиспансеры, подвалы и подворотни. А страной остались править «мумии» маразматиков и их внуки-мажёры, обожравшиеся, полностью оторванные от реальности, живущие только в своём «элитном» мирке грёз, искренне ненавидевшие мою Родину, влюблённые в «мираж» Запада. А когда «мумии» своим ходом покинули этот мир, они сдали страну по цене вторсырья и мусора.
Для этого строя больше подошёл бы Высоцкий, но я его не знал. Не понимал и не любил. Может, потому что знал только такие песни, как «где деньги, Зин?»
И что им петь ещё? «Муси-пуси»? Я их там не понимал, а здесь тем более. Только, что нашего воронежского «Цоя», т.е. Хоя?
Пока я размышлял, строй и «Звезду по имени Солнце» спел. Опять я затянул:
Это наша работа — в руках держать автомат
Слышать крики кого-то, щупать чеку гранат,
Идти на прорыв, когда нужно,
С криком: «Ура!», впереди
Падать убитым в лужу,
Кому-то дальше идти.
Мы — ангелы смерти, а это значит,
Что в гибель не верим, а верим в удачу
Когда артиллерия сыплет «град»
Души русских солдат покидают ад.
Взрывает и калечит, но не сломит дух
И с этой тварью, при встрече,
Ты пообщаешься вслух.
Устала: «Отбой, рота!», проходят впустую года,
Но, это наша работа — здесь идёт война!
Мы — ангелы смерти, а это значит,
Что в гибель не верим, а верим в удачу
Когда артиллерия сыплет «град»
Души русских ребят покидают ад!
А кто погибнет — конечно, его не вернёшь никогда,
Но силы героя, навечно, переходят в тебя.
Душа исчезает из виду, затем обращаются две,
Ты чувствуешь боль и обиду
На этой нелепой войне!
Мы — ангелы смерти, а это значит,
Что в гибель не верим, а верим в удачу
Когда артиллерия сыплет «град»
Души русских солдат покидают ад!
Что за…? Чадящий дым лениво поднимался в закатное небо. Прибежали разведчики. Оказалось, мы вышли к тракту, а на нём — результат бомбёжек. Горели машины, трактора, всюду тела убитых людей, лошадей, коров. Никто их не собирал, толпы унылых, уставших беженцев брели на восток, в нашу сторону даже голов не поворачивали.
Источник
О невероятном подвиге 20-летнего русского солдата Николая Сиротинина, возможно, никто никогда бы и не узнал. Если бы не один случай. Летом 1942 года, под Тулой погиб офицер 4-й танковой дивизии вермахта Фридрих Фенфельд. Советские солдаты обнаружили его дневник. Из его страниц и стали известны некоторые подробности того самого последнего боя старшего сержанта Сиротинина. Шел 25-й день войны. Летом 1941 года к белорусскому городу Кричеву прорывалась 4-я танковая дивизия группы Гудериана – одного из самых талантливых немецких генералов. Части 13-й Советской Армии были вынуждены отступать. Для прикрытия отхода артиллерийской батареи 55-го стрелкового полка командир оставил артиллериста Николая Сиротинина с орудием.
Приказ был краток: задержать танковую колонну немцев на мосту через речку Добрость, а затем, по возможности, догнать своих. Старший сержант выполнил только первую половину приказа… Утром 17 июля на шоссе показалась колонна из 59 танков и бронемашин с пехотой. Когда головной танк вышел на мост, грянул первый – удачный – выстрел.
Вторым снарядом Сиротинин поджег бронетранспортер в хвосте колонны, тем самым создав пробку на дороге. Николай стрелял и стрелял, вышибая машину за машиной. Сиротинин воевал в одиночку, сам и наводчик, и заряжающий. У него в боекомплекте было 60 снарядов и 76-миллиметровая пушка – отличное оружие против танков. И он принял решение: продолжать сражение, пока не закончатся боеприпасы.
Фашисты в панике бросались на землю, не понимая, откуда идет стрельба.
Орудия били наугад, по площадям. Ведь накануне их разведка так и не смогла обнаружить в окрестностях советскую артиллерию, и дивизия продвигалась без особых предосторожностей. Немцам долго не удавалось определить местоположение хорошо замаскированного орудия; они считали, что бой с ними ведёт целая батарея. Этот уникальный бой длился немногим более двух часов. Переправа была заблокирована. К моменту, когда позиция Николая была обнаружена, у него осталось всего три снаряда. На предложение сдаться Сиротинин ответил отказом
и отстреливался из карабина до последнего. Зайдя в тыл Сиротинину на
мотоциклах, немцы уничтожили одинокое орудие огнем из миномета. На позиции они обнаружили одинокую пушку и бойца. Итог сражения старшего сержанта Сиротинина против генерала Гудериана впечатляет: после боя на берегу реки Добрость гитлеровцы недосчитались 11
танков, 7 бронемашин, 57 солдат и офицеров.
Стойкость советского бойца вызвала уважение гитлеровцев. Командир танкового батальона полковник Эрих Шнейдер приказал похоронить достойного противника с воинскими почестями. Из дневника обер-лейтенанта 4-й танковой дивизии Фридриха Хёнфельда: 17 июля 1941 года. Сокольничи, близ Кричева. Вечером хоронили неизвестного
русского солдата. Он один стоял у пушки, долго расстреливал колонну танков и пехоту, так и погиб. Все удивлялись его храбрости… Оберст перед могилой говорил, что если бы все солдаты фюрера дрались, как этот русский, то завоевали бы весь мир. Три раза стреляли залпами из винтовок. Все-таки он русский, нужно ли такое преклонение?
Из показаний Ольги Вержбицкой, жительницы села Сокольничи:
Хорошо помню вечер перед боем , я увидела Николая Сиротинина. Он сидел и о чем-то думал. Я очень удивилась, что все уходят, а он сидит.
Шел бой около двух-трех часов. Во второй половине дня немцы собрались у места, где стояла пушка Сиротинина. Туда же заставили прийти и нас, местных жителей. Мне, как знающей немецкий язык, главный немец лет пятидесяти с орденами, высокий, лысый, седой, приказал переводить его речь местным людям. Он сказал, что русский очень хорошо сражался, что если бы немцы так воевали, то давно уже взяли бы Москву. Немецкий главный начальник сказал мне: «Возьми этот документ и напиши
родным. Пусть мать знает, каким героем был ее сын и как он погиб».
Немцы дали залп из винтовок в честь нашего солдата и поставили на могиле крест, повесили его каску, пробитую пулей.
Я сама слыхала, как они долго и восхищенно говорили о подвиге русского
солдата, подсчитывая выстрелы и попадания. Часть немцев даже после похорон еще долго стояли у пушки и могилы и тихо разговаривали.
Жители Беларуси помнят и чтят подвиг отважного артиллериста. В Кричеве есть улица его имени, установлен памятник. Но, несмотря на то, что подвиг Сиротинина благодаря стараниям работников Архива Советской Армии был признан еще в 1960 году, звание Героя Советского Союза ему присвоено не было. Помешало до боли нелепое обстоятельство: у семьи солдата не оказалось его фотографии. А она необходима для подачи документов на высокое звание. Сегодня есть только карандашный набросок, сделанный после войны одним из
его сослуживцев. В год 20-летия Победы старший сержант Сиротинин был
награжден Орденом Отечественной войны первой степени. Посмертно. Когда сестре Николая задали вопрос, почему именно Николай вызвался прикрывать отступление дивизии, Таисия Владимировна ответила: «Мой брат не мог поступить иначе».
Благодарю вас, уважаемые читатели за интерес к статье! Комментарии, лайки, подписка на канал приветствуются. Вас ожидает много интересного!
Источник