Сыпь гармоника кому посвящено

Когда многие их нас слышат «Есенин», сразу возникают стойкие ассоциации: «певец золотой бревенчатой избы», «рязанских раздолий» и т.д. и т.п. По-моему, это результат несовершенной школьной программы по литературе, где творчество Сергея Есенина освещается несколько однобоко.
А между тем, есенинские стихи о любви очень пронзительные. И каждое имеет своего адресата…
Кто же эти женщины, Музы Сергея Есенина…

Анна Алексеевна Сардановская.
Была одним из первых юношеских увлечений поэта. Он посвятил ей в первой публикации стихотворение «За горами, за желтыми долами…»

За горами, за желтыми долами
Протянулась тропа деревень.
Вижу лес и вечернее полымя,
И обвитый крапивой плетень.

Там с утра над церковными главами
Голубеет небесный песок,
И звенит придорожными травами
От озер водяной ветерок.

Не за песни весны над равниною
Дорога мне зеленая ширь —
Полюбил я тоской журавлиною
На высокой горе монастырь.

Каждый вечер, как синь затуманится,
Как повиснет заря на мосту,
Ты идешь, моя бедная странница,
Поклониться любви и кресту.

Кроток дух монастырского жителя,
Жадно слушаешь ты ектенью,
Помолись перед ликом Спасителя
За погибшую душу мою.

<1916>

Мария Парменовна Бальзамова.
Друг юности поэта. Известны 17 писем и 2 почтовые открытки Сергея Есенина, адресованные ей. К ней обращено одно из самых известных стихотворений поэта «Не бродить, не мять в кустах багряных…»

Не бродить, не мять в кустах багряных
Лебеды и не искать следа.
Со снопом волос твоих овсяных
Отоснилась ты мне навсегда.

С алым соком ягоды на коже,
Нежная, красивая, была
На закат ты розовый похожа
И, как снег, лучиста и светла.

Зёрна глаз твоих осыпались, завяли,
Имя тонкое растаяло, как звук.
Но остался в складках смятой шали
Запах мёда от невинных рук.

В тихий час, когда заря на крыше,
Как котёнок, моет лапкой рот,
Говор кроткий о тебе я слышу
Водяных поющих с ветром сот.

Пусть порой мне шепчет синий вечер,
Что была ты песня и мечта,
Всё ж, кто выдумал твой гибкий стан и плечи —
К светлой тайне приложил уста.

Не бродить, не мять в кустах багряных
Лебеды и не искать следа.
Со снопом волос твоих овсяных
Отоснилась ты мне навсегда.

<1916>

Лидия Ивановна Кашина.
Знакомая поэта, последняя константиновская помещица. С мая 1916 по сентябрь 1918 гг. Сергей Есенин бывал в её доме. Она стала одним из прототипов Анны Снегиной, к ней обращено стихотворение «Не напрасно дули ветры…»

Не напрасно дули ветры,
Не напрасно шла гроза.
Кто-то тайный тихим светом
Напоил мои глаза.

С чьей-то ласковости вешней
Отгрустил я в синей мгле
О прекрасной, но нездешней,
Неразгаданной земле.

Не гнетет немая млечность,
Не тревожит звездный страх.
Полюбил я мир и вечность,
Как родительский очаг.

Все в них благостно и свято,
Все тревожное светло.
Плещет рдяный мак заката
На озерное стекло.

И невольно в море хлеба
Рвется образ с языка:
Отелившееся небо
Лижет красного телка.

<1917>

Анна Романовна Изряднова.
Когда Сергей Есенин приехал в Москву, ему было всего семнадцать лет. Цель у него была одна: стать самым известным в России поэтом. Спустя год Московской жизни он влюбляется в Анну Романовну Изряднову, которая работает вместе с ним корректором в типографии. Живут они гражданским браком и через год у них рождается сын Юрий, который впоследствии был убит по обвинению в покушении на Сталина. Но гражданский брак с Анной с первых дней показался ему ошибкой. В этот момент Сергея Есенина больше заботила карьера. Он оставляет семью и уезжает искать счастья в Петроград.

Надежда Вольпин.
Она занимала особое место в жизни Сергея Есенина. Помните последние строчки из «Шагане…»?

«Там на севере девушка тоже.
На тебя она страшно похожа.
Может, думает обо мне…»
Это как раз о ней. У Надежды Вольпин от Сергея Есенина был сын Александр.

Шаганэ Нерсесовна Тальян.
Знакомая поэта, учительница русского языка и литературы, армянка по национальности. С Сергеем Есениным она познакомилась во время его пребывания в Батуми в зимние месяцы 1924-25 гг. Её звучное восточное имя Сергей Есенин ввёл в несколько своих стихотворений из цикла «Персидские мотивы»

Ты сказала, что Саади
Целовал лишь только в грудь.
Подожди ты, бога ради,
Обучусь когда-нибудь!

Ты пропела: «За Евфратом
Розы лучше смертных дев».
Если был бы я богатым,
То другой сложил напев.

Я б порезал розы эти,
Ведь одна отрада мне —
Чтобы не было на свете
Лучше милой Шаганэ.

И не мучь меня заветом,
У меня заветов нет.
Коль родился я поэтом,
То целуюсь, как поэт.

<1925>

Зинаида Николаевна Райх.
В 1917 году Сергей Есенин влюбляется в красивейшую, нежную, образованную женщину Зинаиду Райх. Чувства переполняют его и он женится не раздумывая. С Зинаидой Райх они прожили три года, и она родила ему двух детей Татьяну и Константина. Однако Сергей Есенин не был добропорядочным семьянином и вряд ли найдётся женщина, которая смогла бы долго терпеть такого мужа. Зинаиды Райх хватило на три года, после чего они расстались. Одно из самых известных стихотворений, посвященных Зинаиде Райх — «Письмо женщине»

Вы помните,
Вы всё, конечно, помните,
Как я стоял,
Приблизившись к стене,
Взволновано ходили вы по комнате
И что-то резкое
В лицо бросали мне.

Вы говорили:
Нам пора расстаться,
Что вас измучила
Моя шальная жизнь,
Что вам пора за дело приниматься,
А мой удел —
Катиться дальше вниз.

Любимая!
Меня вы не любили.
Не знали вы, что в сонмище людском
Я был, как лошадь, загнанная в мыле,
Пришпоренная смелым ездоком.

Не знали вы,
Что я в сплошном дыму,
В развороченном бурей быте
С того и мучаюсь, что не пойму —
Куда несёт нас рок событий.

Лицом к лицу
Лица не увидать.
Большое видится на расстояньи.
Когда кипит морская гладь,
Корабль в плачевном состояньи.

Земля — корабль!
Но кто-то вдруг
За новой жизнью, новой славой
В прямую гущу бурь и вьюг
Ее направил величаво.

Ну кто ж из нас на палубе большой
Не падал, не блевал и не ругался?
Их мало, с опытной душой,
Кто крепким в качке оставался.

Тогда и я
Под дикий шум,
Но зрело знающий работу,
Спустился в корабельный трюм,
Чтоб не смотреть людскую рвоту.
Тот трюм был —
Русским кабаком.
И я склонился над стаканом,
Чтоб не страдая ни о ком,
Себя сгубить,
В угаре пьяном.

Любимая!
Я мучил вас,
У вас была тоска
В глазах усталых:
Что я пред вами напоказ
Себя растрачивал в скандалах.

Но вы не знали,
Что в сплошном дыму,
В развороченном бурей быте
С того и мучаюсь,
Что не пойму,
Куда несёт нас рок событий…

***
Теперь года прошли,
Я в возрасте ином.
И чувствую и мыслю по-иному.
И говорю за праздничным вином:
Хвала и слава рулевому!

Сегодня я
В ударе нежных чувств.
Я вспомнил вашу грустную усталость.
И вот теперь
Я сообщить вам мчусь,
Каков я был
И что со мною сталось!

Любимая!
Сказать приятно мне:
Я избежал паденья с кручи.
Теперь в Советской стороне
Я самый яростный попутчик.

Я стал не тем,
Кем был тогда.
Не мучил бы я вас,
Как это было раньше.
За знамя вольности
И светлого труда
Готов идти хоть до Ла-Манша.

Простите мне…
Я знаю: вы не та —
Живёте вы
С серьёзным, умным мужем;
Что не нужна вам наша маета,
И сам я вам
Ни капельки не нужен.

Живите так,
Как вас ведёт звезда,
Под кущей обновленной сени.
С приветствием,
Вас помнящий всегда
Знакомый ваш
Сергей Есенин.

<1924>

Дункан (Duncan) Айседора.
После разрыва с Зинаидой Райх, Есенин вел праздную жизнь: пил вино, скандалил в кабаках, легко относился к случайным связям, пока не встретил её, известную Американскую танцовщицу Айседору Дункан. Она была старше его на 18 лет, не знала русского языка, а он не говорил по-английски. Отрезок жизни с Айседорой Дункан, пожалуй, самое сумасбродное и скандальное время в жизни поэта. Именно этой страсти посвящено стихотворение «Сыпь, гармоника! Скука… Скука…»

Сыпь, гармоника! Скука… Скука…
Гармонист пальцы льет волной.
Пей со мною, паршивая сука,
Пей со мной.

Излюбили тебя, измызгали,
Невтерпеж!
Что ж ты смотришь так синими брызгами,
Иль в морду хошь?

В огород бы тебя, на чучело,
Пугать ворон.
До печенок меня замучила
Со всех сторон.

Сыпь, гармоника! Сыпь, моя частая!
Пей, выдра! Пей!
Мне бы лучше вон ту, сисястую,
Она глупей.

Я средь женщин тебя не первую,
Немало вас,
Но с такой вот, как ты, со стервою
Лишь в первый раз.

Чем больнее, тем звонче,
То здесь, то там.
Я с собой не покончу,
Иди к чертям.

К вашей своре собачьей
Пора простыть.
Дорогая… я плачу…
Прости… прости…

<1923>

Августа Миклашевская.
В августе 1923 года произошла встреча Сергея Есенина с актрисой Московского Камерного театра Августой Миклашевской, которая вскоре стала счастливой соперницей Айседоры Дункан. Но не смотря на страстную увлечённость молодым поэтом, она смогла подчинить сердце разуму. Августе Миклашевской поэт посвятил 7 стихотворений из цикла «Любовь хулигана». Одно из самых ярких — стихотворение «Заметался пожар голубой…»

Заметался пожар голубой,
Позабылись родимые дали.
В первый раз я запел про любовь,
В первый раз отрекаюсь скандалить.

Был я весь — как запущенный сад,
Был на женщин и зелие падкий.
Разонравилось пить и плясать
И терять свою жизнь без оглядки.

Мне бы только смотреть на тебя,
Видеть глаз злато-карий омут,
И чтоб, прошлое не любя,
Ты уйти не смогла к другому.

Поступь нежная, легкий стан,
Если б знала ты сердцем упорным,
Как умеет любить хулиган,
Как умеет он быть покорным.

Я б навеки забыл кабаки
И стихи бы писать забросил.
Только б тонко касаться руки
И волос твоих цветом в осень.

Я б навеки пошел за тобой
Хоть в свои, хоть в чужие дали…
В первый раз я запел про любовь,
В первый раз отрекаюсь скандалить.

<1923>

Галина Бениславская.
Она прощала Сергею Есенину все его увлечения. Нелюбимая, но незаменимая, она была его и секретарем, и нянькой. Галина Бениславская покончила жизнь самоубийством на могиле Сергея Есенина.

Софья Андреевна Толстая.
В начале 1925 года поэт познакомился с внучкой Льва Толстого Софьей. 29-летний Сергей Есенин робел перед аристократизмом и невинностью Софьи. У поэта появился дом, любящая жена, друг и помощник. Софья занималась его здоровьем, готовила его стихи для собрания сочинений и была абсолютно счастлива. В то время как Сергей Есенин, встретив приятеля, на его вопрос «Как жизнь?» — отвечал : «Готовлю собрание сочинений в 3-х томах и живу с нелюбимой женщиной». Внучке великого русского писателя Льва Толстого суждено было стать вдовой скандального русского поэта…

Женщин, любивших Сергея Есенина было много, а любви в его жизни было мало… Сам он объяснял это так:

«Как бы ни клялся я кому-либо в безумной любви, как бы я ни уверял в том же сам себя, — все это, по существу, огромнейшая и роковая ошибка. Есть нечто, что я люблю выше всех женщин, выше любой женщины, и что я ни за какие ласки и ни за какую любовь не променяю. Это — искусство…»